Более того: получившийся «пластмассовый» блин за счет особых физических и механических эффектов временно стабилизируется в жидкости. Он не скользит по воде, не погружается в нее. Вокруг ноги формируется маленькая устойчивая площадка.
Теперь осторожно ставим вторую ногу. Происходит то же самое.
Сложность техники заключается в том, что ногу нельзя опускать слишком поспешно — тогда полимеризация воды произойдет уже после того как ботинок погрузится по верхний срез подошвы или, того хуже, по щиколотку. А это чревато различными осложнениями.
Если обе ноги введены в дело аккуратно, человек в мокроступах превращается в большого игрушечного солдатика на подставке. Который стоит на воде как влитой.
Самая непростая задача теперь — пойти вперед.
— Ну что же ты, Комбат? Давай! — Тополь прошел по Янтарному озеру уже метров десять и обернулся ко мне. Я все никак не мог решиться сделать третий шаг.
— А я-то отвык, оказывается, — пробормотал я. — Ты ведь небось, — я заговорил громче, — в таких регулярно ходил у себя на Речном Кордоне, а?
— Случалось, — согласился Тополь.
— Ну а я уже забыл, когда последний раз такое делал.
— Комбат, не позорься. Начинаешь тянуть левую ногу вверх, отключаешь мокроступ, он почти сразу высвободится. Проносишь ботинок вперед, пока он в воздухе — включаешь мокроступ. А по равновесию — вперед заваливайся, ну как на коньках.
Ага, легко сказать… На коньках… Совсем не так на твоих коньках. На коньках мы катаемся без тяжелого рюкзака за плечами, без автомата… А с такими разновесами вероятность завалиться на бок — процентов семьдесят.
От подошв мокроступов в ступни и выше, в колени, шло странное тепло. Нагревалась будто не поверхность кожи, а кровь в сосудах и капиллярах. Это тоже не придавало мне уверенности. Вроде так быть не должно. Все из-за этого Каменного Неба, черт бы его побрал…
Эх, была не была!
Я проделал все движения в точности так, как сказал Тополь. Но, увы, малость не рассчитал и вогнал с маху левую ногу в воду по щиколотку. После чего она завязла насмерть в стремительно загустевшей, отвердевшей воде.
Т-твою дивизию…
Я же говорил!
Короче говоря, пришлось Тополю возвращаться и мне ассистировать — его техника хождения по воде была в разы совершеннее моей. Но потом я кое-как освоился.
Взмок — как мышь. Устал — как собака. В общем, все из разряда «не было печали — черти накачали»!
До западного берега оставалось рукой подать, когда мой левый мокроступ отдал в ногу не только очередную порцию тепла, но еще и легкую, едва ощутимую дрожь.
Мы с Тополем как раз доковыляли до края затопленного кладбища техники. Там, в последнем ряду, под водой смутно угадывалась скорбная шеренга проржавелых автобусов «Икарус».
Кстати, здесь техника стояла поглубже, чем у восточного берега.
Крыши автобусов и грузовиков находились на глубине метр-полтора, а местами и все два.
— А ну-ка стой, — сказал я Тополю.
Тот, как и любой нормальный сталкер, без лишних вопросов подчинился.
Я покосился на детектор аномалий. Ну что? Да вроде чисто.
— Твой детектор что-нибудь показывает? — спросил я у Тополя.
— Абсолютно ничего.
— Абсолютно ничего, — задумчиво повторил я, как вдруг уже обе мои ступни почувствовали подозрительный зуд.
Такой зуд, как если бы… если бы, скажем, где-то под водой зазвонил мобильный телефон, поставленный на виброзвонок. Только телефон размером, положим, с полено. А то и с легковую машину.
— Почувствовал? — спросил я у Тополя.
— Да.
— Наши действия?
— Есть мнение, надо на все забить и идти к берегу.
— Согласен.
— Тогда пошли.
Мы не успели сделать и пары шагов, как дрожь стала такой сильной, что у меня застучали зубы.
— Самое странное, — сказал я, следя за тем, чтобы мой голос звучал как можно беспечнее, — самое странное в том, как оно распространяется, это воздействие. Потому что по всей логике…
Тополь мне вежливо, участливо кивал, как больному, а сам тянул с плеча «Грозу», снимал ее с предохранителя, проверял наличие патронов, возвращал на предохранитель, менял полупустой магазин на полный. Человек действия!
Не переставая говорить, я попробовал сделать шаг вбок. Вроде получилось и вроде бы даже дрожь стала послабее. Я тоже снял «Грозу» с плеча и жестом пригласил Тополя поближе.
— …Вот такие вопросы, друг мой, — закончил я свою речь о загадках природы, когда множество серебристых блесток, метнувшись из окон ближайшего «Икаруса», едва не заставили меня с перепугу выпустить в них треть магазина.
Это были мальки, всего лишь мальки какой-то безобидной рыбы вроде карася, как видно, напуганные невидимой опасностью.
Мальки так рьяно устремились к поверхности, что вылетели из воды. Они описали в воздухе блестящие дуги, и, шлепнувшись назад, зигзагом поплыли на восток — туда, откуда мы пришли.
— Давай-ка сюда. — Я сделал еще один шаг вбок. Дрожь там стала еще слабее. Похоже, я угадал верное направление.
Тополь, пристально вглядываясь в воду, охотно последовал за мной.
Так, бочком, бочком, мы постепенно удалялись от источника нехороших вибраций.
Неужели разойдемся тихо-мирно?
Неуже…
Рак-гороскоп грациозно выскользнул из-под «Икаруса» и, поднявшись поближе к поверхности, помахивая пышным хвостом, царственно уселся на крышу грузовика.
Одного взмаха клешни этого двухметрового чудища было достаточно, чтобы оставить человека без ноги. А то и без обоих.
— Это он, что ли, жужжал? — спросил Тополь, беря рака на мушку.
— Погоди стрелять. Раки вроде не жужжат. Боюсь, мы имеем дело с припять-плавунцом…
— По-моему, его проще завалить, чем думать.
— Тебе бы только валить, солдафон… Это крупный рак, очень крупный. Думаю, ты его только поцарапаешь.
— Ну и?
— Знаешь что, а давай мы его просто напугаем.
С этими словами я взял РГД, снял с нее осколочную рубашку и швырнул гранату так, чтобы она упала между нами и раком. Но — поближе к раку, само собой.
Бу-бум-м!
Сработало! Зверюга, перепугавшись до смерти, юркнула в достаточно широкий просвет между двумя «Икарусами» и была такова.
— Так кто же все-таки жужжал?…
Я не успел ответить Тополю, ибо из враждебных глубин озера поднялся…
О нет, только не это!..
Водянка-сварщик!
Господи Иисусе, ну зачем здесь я? Лучше бы здесь был некробиотик Трофим! Значительно лучше! Вот кто всю жизнь мечтает о встрече с этим экзотическим мутантом!
О да, в ту минуту я понял рака-гороскопа. Действительно, даже монстр с метровыми клешнями почтет за лучшее держаться подальше от мутировавшего водяного паука величиной с письменный стол! Паутинные железы которого преобразованы в две форсунки, распыляющие невероятно едкую кислоту, по своей природе близкую к «студню» — пресловутой аномальной субстанции, одинаково легко пожирающей и сталь, и кевлар, и живую плоть!
