— Что это было? — осторожно спросила девушка, не спеша убирать оружие, но и не наводя его на Инельду.
— Да так, — в сознании дочери подземелий, внезапно давшем изрядную трещину, забрезжили мысли, что происходит нечто донельзя странное. А значит по умолчанию опасное. И надо бы скорее скрыться дома или по крайней мере у тех, кому задешево продавать ее нет нужды. — Потанцевала немножко. Юность вспомнила.
— А я то думала, это мне не повезло с детством, подруга, — хрипло выдохнула представительница людского племени, косясь одним глазом на брызги крови и, видимо, понимая, что форма их не случайна.
— И вообще мне не хорошо, — на разум дроу начала накатывать чернота. — Странно себя чувствую. Хочу убивать, будто снова стала девяностолетней соплячкой. И ты мне больше не нравишься. — с каждой последующей фразой речь Инельды становилась все более неразборчивее и односложнее. — Я ведь вообще людей не люблю. И эльфов тоже… Даже под грибным соусом. И танцевать было здорово… давно не танцевала. А сегодня в том клубе изрядно повеселилась, дрыгая задницей. И сейчас тоже хорошо. Весело.
Монашка сглотнула. Ее пальцы на курках напряглись.
— Так, — на последних проблесках интеллекта глава гильдии убийц сделала жест рукой, и кончик плети в ее руке слегка хлестнул сестру Анну по плечу, испепелив одежду и оставив в месте удара темно-фиолетовую печать, похожую на паука, сидящего в центре паутины. Ответный выстрел магическая защита приняла на себя, отбросив в сторону пулю, каких-то считанных сантиметров не доставшую до лба дроу.
— Что ты сделала, тварь?! — сорвалась на смесь визга и рычания, словно рассерженная гиена, обитательница монастыря.
— Я поставила на тебя печать глупого раба, — сонным заплетающимся голосом промурлыкала Инельда, сначала садясь на перепачканную кровью палубу, а потом и ложась на нее. — Будешь перечить и твои кости, проткнув мясо, вылезут наружу. Но только после того, как расплавится и слезет кожа. Умру — то же самое. А теперь доставь меня к гостинице… тихий стук с которым покрытая капельками крови голова безвольно откинулась на доски палубы прозвучал необычно громко.
— О господни сиськи! — сестра Анна богохульствовала, не замечая этого и терла светящуюся татуировку на своем теле. — Никогда! Никогда больше не буду никому подсыпать наркоту в виски! Никогда!
* * *
Влажный метроном падающих капель, серые щупальца порохового дыма, затянувшие внутренности трюмного помещения покачивающейся на мертвой зыби лайбы. Шелест волн и крики кружащихся где-то там в вышине под лучами ненавистного солнца чаек…
Все это лишь аккомпанемент тишине. Мертвой тишине… той самой что наступает внезапно подобно выстрелу и длится бесконечность за бесконечностью… А все эти звуки проходят где-то там, снаружи, не задевая скованный пеленой усталости разум, все еще находящийся под воздействием фуги ярости, наполненной туманом страсти и щедро покрытой пенкой кроваво алого наслаждения…
Шелест волн и это убаюкивающее покачивание, полоски солнечного света медленно крадущиеся по доскам настила, то тут то там отражаясь в темных влажных зеркалах начинающей сворачиваться крови… Неудержимая дрожь сбитых пальцев находящаяся за гранью сознания, за гранью ощущений боль истерзанного тела…
Спокойствие…
«В средневековой Японии был такой обычай,» — крутились мысли в голове старого китайского мафиози. — «Когда самурай допускал оплошность, то его господин посылал ему нож для показательного самоубийства. И все. Харакири по собственному желанию. Остается один вопрос. Если бы подобная традиция дожила до наших дней, где бы я достал столько ножей? Это ж завод по их производству строить придется, с такими-то подчиненными.»
Командир отряда, приставленного охранять необычную гостью, только что закончил свой доклад и, похоже, он имел в роду ночных демонов, умеющих читать мысли. Иначе, почему он бледнел в таком соответствии с полетом фантазии несчастного старика, не способного испугать своим видом даже школьницу их младших классов.
— Значит, эти дамы оторвались от основного наблюдения, — глава преступной организации решил повторить основные моменты полученных сведений вслух для лучшего усвоения. Память, подточенная неумолимым временем, изредка начинала подводить, и все чаще требовалось ее стимулировать. — Плохо. Бойцы оказались недостаточно тренированы, чтобы оправдать выплачиваемые им деньги. Но отдельный специалист, таскающийся на очень большом удалении и старающийся не показывать, будто он работает с вами сохранил с ними зрительный контакт посредством американского армейского бинокля и их же системы спутникового наблюдения. Хорошо. Грамотное распоряжение имеющихся сил. Потом приведешь его ко мне, перспективный, похоже, парень, думаю, ему быстро найдется применение. Но на этом приятные новости заканчиваются. Персона, которую надо защищать всеми силами находилась посреди моря в лодке с одной из этих свихнувшихся фанатичек церкви насилия. А ведь они наши конкурентки! Пусть не самые большие, но все же. В общем, плохо. Потом обоих девушек захватили какие-то морские отребья. Вообще кошмар! Почему твои люди, если они знали, где находится их цель, не следовали за ней следом на лодке?
— Мы не хотели выдавать себя, — промямлил невезучий мафиози.
— Мозгов работу вы выдавать не хотели! — взорвался Лю и замер, обдумывая, чего это он сейчас такое сказал. Неожиданно на ум дряхлому старику пришла не менее дряхлая зеленая обезьяна из одного ненаучно-фантастического фильма, получившего всемирную известность.
Сравнение высокопоставленному члену триады неожиданно понравилось. Помнится враги того существа надолго его не пережили. — Ибо нет их у вас, похоже! Печально это… Потом, когда после звонка, поднявшего меня среди ночи, вы все-таки реквизировали у одного из наших друзей катер и нашли все таки то корыто, но к тому времени там уже не было никого живого. — добрый отеческий взгляд старого Лю, повидавшего на свое веку много такого от чего обычного обывателя вырвало бы желчью и отправило в спасительное беспамятство ласково улыбнулся проштрафившемуся подчиненному. — Плохо… К счастью она сама вернулась в отель, вместе с новой подружкой. И та, проявив мало ожидаемые от монашки вообще и женщины в частности навыки, первым делом выкорчевала свежеустановленную систему наблюдения.
Задумчиво отхлебнув уже начинающего остывать чая из своей любимой чашки, Лю загадочно прищурился, смотря куда-то сквозь нерадивого собеседника, которого он непременно накажет, но немного позже… ведь спешка в таком ответственном деле только портит слуг и рождает ненависть.
