- Оксана, меня убеждать не надо. Я целиком на вашей стороне.
- Мне надо, чтоб вы убедили Медведева раскрыться перед надзорщиками. Спасение целого народа - это же гуманитарная акция!
- О чем они? - шепотом спрашивает меня Жамах.
- Думают, как спасти твой народ. И Сепняков. И Заречных.
- Зачем нас спасать? Мы и так неплохо живем.
- То-то я смотрю, у всех ребра выпирают. А зимой что будет?
Жамах хочет возразить, но окидывает своих подруг оценивающим взглядом и прикусывает губу.
Провожают нас всем обществом. Убеждали Жамах остаться, но она отговорилась тем, что в моем ваме остался ее сын. И вообще, она теперь женщина семейная.
Врачи говорят, что через неделю навестят Кочупу, посмотрят, как его рука.
Неожиданно вперед выходит один из охотников, прилетевших с нами на вертолете. Подзывает степнячку, с которой провел ночь Сергей, берет покрепче за волосы на затылке.
- Женщины сказали, тебе понравилась моя девка. Возьми ее себе, - и толкает степнячку под ноги Сергею. Девка, я бы сказал, очень охотно перекатывается по земле и садится у ноги Сергея. Поворачивает к нам испуганную и одновременно довольную физиономию и обеими руками обхватывает ногу Сергея.
- Нафига мне столько счастья? - растерянно произносит Сергей.
- Он спрашивает, кто теперь будет согревать твою постель? - хихикнув, переводит Жамах.
- А-а, еще одну отловлю, - беспечно отмахивается охотник.
- Доигрался, охламон? - шипит Ксапа. И в полный голос командует: - По машинам!
- Жамах, скажи ей, чтоб за вещами сбегала, пока я движок прогреваю, - просит Сергей. Девчонка убегает с такой скоростью, что только пятки мелькают. И с такой же скоростью возвращается обратно, прижимая к груди объемистый сверток.
- Не удалось... - бормочет Сергей, щелкая рычажками и оживляя машину.
- Ну что, презренный рабовладелец, что будешь делать со своей движимостью? - не отстает от него Ксапа.
- Отвезу домой к маме с папой, сдам под расписку родителям.
Взлетаем одновременно с белым вертолетом, красиво разворачиваемся и ложимся на курс. Тут оказывается, что степнячка категорически не хочет домой. Сергей был добр с ней, теперь он ее хозяин, и она его не бросит. Он молодой, сильный, ему нужна женщина. Он будет ей доволен, его вам всегда будет чистым, его одежда всегда будет аккуратно и прочно сшита и чистая. У него всегда будет сухая и теплая запасная одежда. Она очень быстро выучит язык, ей ничего не надо повторять два раза.
И все это - через Жамах-переводчика. С шутками и комментариями. Ксапа сердится, у Сергея ухо красное, с которого наушник сдвинут, а нам весело. Даже Платон улыбку спрятать не может. Степнячка такие жалобные гримаски строит. Один раз за руку Сергея схватила, мы все попадали, кто на кого, потому что вертолет дернулся и наклонился.
А почему Ксапа сердится? Отвожу ее в хвост салона, так и спрашиваю.
- Ты чего сердишься?
- Я думала, Серый на Мечталку глаз положит. А он, гад, на стороне девку нашел.
Так бы и сел, если б уже не сидел. Хотя, если подумать... Сергей Мечталку обижать не станет. А если у нас голодно будет, к своим родителям отвезет. Чудики не голодают. И вообще, полезно с чудиками породниться. Может, он научит Мечталку вертолетом управлять?
- Не волнуйся. Степнячка - три полоски. А Мечталка женой будет.
- Щас как тресну! - еще больше распаляется Ксапа. - Я что, зря целый год вам, бестолковым, доказываю, что рабства не должно быть? И что от родного мужа слышу?
Думал, заплачет. Но нет, успокаивается, за руку берет, объяснять начинает:
- Клык, пойми, у нас деления по полоскам нет. Законом запрещено. Все равны. И двух жен нельзя иметь.
- Двух жен нельзя, а Михаил говорил, жену и любовницу - можно!
- Я его убью когда-нибудь, - и все-таки, шмыгает носом.
- Клык, ты зачем Ксапу обижаешь, - подсаживается к нам Жамах.
- Не знаю. Я, наоборот, успокоить хотел. Ксапа не хочет, чтоб у Сергея две женщины были. Говорит, им нельзя.
- Ну почему же нельзя? - Жамах обнимает Ксапу за плечи, прижимает к себе. - Вот хоть Клыка возьми. Нас у него двое, и кому от этого плохо?
Ксапа опять шмыгает носом и обнимается с Жамах.
- Всех убью, одна останусь, - звучит жалобно и совсем не убедительно. - Ну чего она к Серому прилипла? Почему домой не хочет?
- Это я, наверно, виновата. Ваши степнячки просили, если кого из ихних увижу, о новостях расспросить. Ну, я расспросила, а потом сама рассказала, как хорошо здесь степнячкам живется. Все при мужиках, детей в голодный год никто топить не заставляет, зимой не голодают... Ты прости, что так получилось.
Назад летим быстро. Встречают нас всем обществом. Степнячка, которая сидит в пилотской кабине рядом с Сергеем, сначала пугается, потом вдруг радуется чему-то, даже на месте подпрыгивает, указывая рукой вперед. Я смотрю - ничего особенного. Баламут со своими девками стоит. Лава нам машет, Туна ребенка грудью кормит.
Садимся. Не успевает винт остановиться, как у дверей столпотворение. Все сразу спрашивают, выйти не дают. Лава с Туной, как степнячку замечают, ребенка Жамах суют, в кабину лезут. Ребенок плачет, что от титьки отняли. Жамах видит, что белый вертолет тоже садится, ребенка мне передает, к белому вертолету бежит. Смотрю я, кому можно ребенка отдать - некому! Ксапа руками машет, Мудру рассказывает, как мы чудиков с воздуха искали, Платон то же самое геологам рассказывает. Все наши степнячки вокруг новенькой толпятся, восторг у них неописуемый. Жамах о чем-то с врачами советуется. Мечталка Жука из-под белого вертолета вытаскивает. Некому малыша отдать.
Тут наши охотники меня окружают. Так, с плачущим ребенком на руках, рассказываю, что никакой войны с Чубарами теперь не будет. Они - наши друзья, Мудренышу за это спасибо. Следующей весной можно с ними девками меняться. Сергей, как бы, уже начал. Хоть и степнячка, но чубарская. Даю Баламуту задание, чтоб его девки новенькую в две недели нашему языку обучили. Заодно сами чубарскому учились.
Тут с Олежкой конфузия случается. Обед отрыгивает, меня пачкает, сам пачкается. Охотники смеются, советы дают. Жамах с Ирочкой подбегают, обе на меня ругаются. Что, мол, ребенок не горшок, если его вверх ногами перевернуть, лишнее из него не выльется, только хуже будет. Отдаю им малыша - словно оленью тушу с плеч сбрасываю. Вроде, нетяжелый, а как его носить неудобно!
Ирочка говорит, что сейчас они машину заправят и домой полетят. Я ей говорю, что никуда они не полетят, пока с нами у костра мяса не поедят. Головач добавляет, что если еду с нами не разделят, нам они не друзья.
- Ой, я нашим скажу, - растерянно пищит Ирочка и убегает.
