Но смерть хора не была лёгкой, и она не была тихой.
Сарашина пыталась отключиться от воплей окружающих её астропатов, но их предсмертный крик был таким слитным, что эта задача превращалась в невыполнимый подвиг. Умирающие воспоминания, недожитые жизни и ужас осознания, что всё, чем ты был, уничтожается, медленно и мучительно. Жуть от ощущения, что твой мозг разбирают по винтику, и страшное понимание того, что не в твоих силах это остановить. Любая защита, что ты мог этому противопоставить, – безрезультатна; любая мантра из тех, что тебя обучили, чтобы оградиться от таких атак, – бесполезна.
Сарашина прочувствовала происходящее во всей его полноте: каждую эмоцию, каждый всплеск ужаса, чувство потери и отчаяние до самой последней капли. Они текли сквозь неё потоком, пропитывая страданием каждую клетку её тела. И при всём при том умирающие хористы исполняли свой последний долг. Бушующая пси-энергия убийственной концентрации на кратчайший миг вознесла их способности до невообразимых высот, превратив их – на одно последнее блистательное мгновение – в величайших астропатов в истории Галактики.
Уже мёртвые и ещё умирающие, они потянулись к глубинам кладезя беспредельного знания, что содержал в себе варп, как это делают безумцы и пророки. К образам событий, которые уже случились и ещё только произойдут. К той сокровищнице, которую радикально настроенные адепты Марса пытались поставить себе на службу техническими методами, и которую Хор Примус взломал при помощи той самой энергии, которая несла ему смерть.
Это пьянило и ошеломляло, завораживало и убивало.
Сообщение Саламандр было полностью уничтожено. Песнь хора испепелила Абира Ибн Хальдуна громовым ударом пси-разряда. Хор Примус на последнем вздохе вычленил огромное количество непостижимой энергии и спрессовал её в псионическую сингулярность, которая вспыхнула от предсмертного крика Ибн Хальдуна и запылала в центре зала с силой тысячи солнц.
Невозможные цвета, свет, невиданный с самого зарождения Вселенной, и знание обо всём на свете висели посреди помещения застывшей вспышкой излучения нейтронной звезды. Её сияющую красоту увидели бы даже лишённые псионических способностей, исхитрись они каким-то образом пережить исходную взрывную волну энергии Имматериума.
Последние ещё живые хористы завизжали, и из их черепов забили световые гейзеры. Они несли с собой завывающих чудовищ и кошмарных уродов, которые прокладывали себе дорогу в вещественную Вселенную через живые тела-вместилища. Большинство этих бесформенных отродий зачахло во враждебных условиях материального мира, но были и те, кто пожрал мерцающие останки своих умирающих собратьев и стал сильнее. Они сбивались в грязные ошмётки порочного света, в то время как Сарашина поднималась с пола, вытирая с подбородка потёки желчи и рвоты.
По всему Городу Прозрения звучали клаксоны и звон набата. Где-то по соседству раздавались выстрелы. Этот транс-зал явно не был единственным местом Шепчущей Башни, пострадавшим из-за разрывов в ткани реальности.
Порождения варпа спускались с верхних уровней транс-зала, окружая сияющую неправдоподобным светом сферу, которая висела в том месте, где когда-то располагался Абир Ибн Хальдун. Они напоминали усталых путешественников, собирающихся вокруг костра, чтобы приготовить пищу. Ни одно из них не представляло угрозы для Сарашиной. Они были слишком нематериальными и слабыми, чтобы ей навредить, но их присутствие привлечёт Чёрных Стражей. Она уже слышала, как солдаты сбивают запоры запечатанного транс-зала, но проигнорировала эти звуки. Её внимание было прочно приковано к зыбкому, искрящемуся свечению в центре комнаты.
Оно кружилось, словно шар из прозрачных сияющих самоцветов, белых и голубых, зелёных и красных и всех остальных возможных оттенков. Переменчивое и нематериальное, оно казалось плотным, как чёрная дыра, и в то же время недолговечным, как туман. Сарашина слушала обольстительную песнь его грандиозной мощи и чувствовала, как её тянет к нему, как птиц-падальщиков – к порченому мясу. Эти образы встревожили её, поскольку они были созданы не её воображением, а пришли из недр этой спрессованной энергии.
Сарашина была счастливицей, никогда не испытавшей на себе вызванной пси-хворью боли, но перед лицом такой мощи её ум загорелся желанием новичка, лишившегося своих способностей. Она жаждала её всей своей сущностью, и с каждым новым шагом понимала всё отчётливее, что не сможет устоять перед её невероятным потенциалом.
Свечение плавало в воздухе перед Сарашиной, порождения варпа расступались перед ней, как кулисы на постановке в "Театрика Империалис". Она ощущала животный голод тварей, их слепое желание выкачать из неё саму её сущность. Одно усилие мысли, и они отпрянули от неё, как побитые собаки. За спиной Сарашиной раздался грохот взрыва, но она не замечала ничего, кроме удивительного света перед собой.
Они обещали столь многое, эти врата в царство безграничных возможностей.
Истину, знания, могущество.
Провидческий аспект дарований Сарашиной видел возможность узнать ход грядущих событий с абсолютной ясностью. Владея этими сведениями, она будет способна предупреждать армии Императора и содействовать подавлению мятежа Хоруса Луперкаля. Она может в два счёта узнать будущее всего на свете.
Одно-единственное прикосновение – вот и всё, что для этого требуется.
И всё-таки она медлила, зная на каком-то главном, сознательном уровне, что ничто из варпа не заслуживает доверия. Пси-хворь, терзающая живот, усиливалась. Омерзительные ошмётки варп-жизни обвивались вокруг неё лентами призрачного света. Неважно, какие предупреждения выкрикивало её сознание, но она должна была прикоснуться к этой мощи, просто чтобы на одно мимолётное мгновение ощутить жар, пылающий в самом сердце мироздания.
Сарашина протянула руку и притронулась трясущимися пальцами к первозданной энергии варпа.
И зашлась в крике, увидев Красный Зал во всём его безграничном ужасе.
IX
Стражи / Куда Ты Не Полезешь / Сатурналия
1
Эвандр Григора тащил за собой Кая, как ребёнка, сквозь царящий в Шепчущей Башне хаос. Образы, звуки и запахи "Арго" возвращались с болезненной отчётливостью, и Кай ковылял через эту кровавую дымку ужаса, почти парализованный душившим его страхом. Они уже давно как оставили Афину позади, спеша вперёд по низким коридорам и узким тоннелям, которые, судя по всему, проектировали с расчётом на дистрофичных лилипутов. Криптэстезик знал башню как свои пять пальцев и избегал общеизвестных маршрутов и исходящих криком транс-залов. По всему городу астропатов резонировала и бушевала псионическая ударная волна.
