Чтобы покончить со всем этим как можно быстрее, прямо с работы она отправилась в отель «Лазурный». Номер, указанный на оставленной Клозе карточке, был заперт. На стук и звонки никто не отвечал.
Она спустилась к портье и спросила, в каком номере остановился Клозе. Может быть, он что-то просто напутал. Портье известил ее, что капитан Клозе выехал из отеля сегодня утром. Она не спрашивала, но портье уточнил, что майор Морган его сопровождал.
Еще портье передал ей конверт. Она спросила, откуда портье знает, что конверт надо отдать именно ей.
Портье сказал, что капитан Клозе, оставивший конверт, очень подробно ее описал. Ей было страшно любопытно, но она не стала просить портье повторить описание дословно.
Конверт она вскрыла тут же, в вестибюле «Лазурного». Только отошла от стойки портье и присела в глубокое кожаное кресло.
Внутри лежал небольшой листок бумаги, сложенный вдвое. В верхнем правом углу красовалась эмблема отеля.
Оказалось, что Клозе пишет мелкими печатными буквами.
«Здравствуйте, Изабелла.
Если Вы читаете эти строки, то Вы все-таки вняли моим мольбам и решились прийти. Я очень благодарен Вам за это.
И тут же прошу извинить меня.
На время мы позволили себе забыть, что мы военные и не можем располагать своим временем. Но сегодня утром (11 августа, я же не могу знать, сколько дней Вам понадобится на размышления) нам об этом напомнили и мы вынуждены в срочном порядке покинуть райскую планету и вернуться в объятия большой и некрасивой женщины, имя которой – военная служба.
Надеюсь, новое назначение отвлечет майора Моргана от мыслей о Вас. С другой стороны, я рад, что Вам теперь не надо с ним объясняться.
Вы все-таки пришли! Я преклоняюсь перед Вашим мужеством!
Клозе».
Вроде бы все разрешилось само по себе, без ее участия и неприятного разговора с майором Морганом.
Но она все равно почувствовала некоторое разочарование.
Посыльный из штаба округа разбудил капитана Клозе в шесть тридцать утра. Капитан Клозе разбудил майора Моргана. Через полчаса оба были уже в штабе, еще через полчаса они выписались из отеля, а через час орбитальный шаттл унес их с поверхности гостеприимной планеты Эдем.
Их отпуск кончился.
Часть третья
ТАНЕЦ В ВАКУУМЕ
Их шаттл явно вел какой-то недоучившийся курсант. Во время подъема их дико трясло, а когда они вышли на орбиту, им пришлось целых двадцать минут болтаться в невесомости, потому что курсант никак не мог состыковаться.
Впервые за последнее время у Юлия появилось желание. Это было желание добраться до пилота и задушить его собственными руками. Он в который раз убедился, что чувствует себя спокойно, когда сам управляет транспортным средством, на котором передвигается.
Клозе пришлось хуже. Вчера вечером он перебрал и теперь болтался в воздухе весь зеленый.
– Кос-мо-навт, – сказал Юлий.
– Пошел ты, – ответил Клозе.
– Смотри, не блевани, – сказал Юлий.
Когда стыковка все-таки произошла, двое одинаково безликих стюардов проводили их в каюты по длинному коридору. Юлий отметил, что их привезли не на боевой корабль – слишком мало оружия, но и не на прогулочную яхту – недостаточно роскоши. Точнее определить тип судна было невозможно.
Через двадцать минут корабль ощутимо тряхнуло – это отстыковался давешний курсант. Почти сразу же Юлий почувствовал, что яхта набирает ход.
Почувствовал, как пилот. Яхта была настолько хороша, что обычный человек пропустил бы момент старта, если только при этом он не смотрел в иллюминатор на висящую под судном планету, которая вдруг, ни с того ни с сего, стала удаляться.
Юлий бы уже даже не удивился, если бы обнаружил, что их заперли в их каютах, но едва он успел плюхнуться на кровать, чтобы доспать положенное, в каюту ввалился Клозе.
– Я понимаю, что в чертовых ВКС слишком много капитанов и майоров, чтобы перед каждым расшаркиваться, – заявил он. – Но, по-моему, нам могли бы кое-что объяснить.
– Нас известят, когда сочтут нужным, – сказал Юлий. – Ты видел печати на назначениях?
Два запечатанных конверта им показали, не давая в руки. Можно сказать, помахали перед носом.
– Видел, – сказал Клозе. – Но особенно не рассматривал.
– Значит, не видел. Это были печати императора, – сообщил Юлий.
– Обалдеть, – сказал Клозе и присвистнул.
Обычно назначения заверялись командующим флотом адмиралом. Император снисходил до таких мелочей только в очень редких случаях.
Юлий изучал историю флота и мог пересчитать такие случаи по пальцам.
Их все объединяло только одно – опасность для тех, кому эти назначения вручали.
Император предпочитал лично посылать своих воинов на смерть.
Юлий подозревал, что их пошлют к черту на кулички с каким-нибудь смертельно опасным заданием. Об этом свидетельствовал и крайне необычный способ их доставки к новому месту службы.
Они бы не удивились, если бы информацию о новом назначении получили бы только по прибытии, а в полете с ними вообще никто не стал бы разговаривать, но ошиблись.
Примерно через час после старта снова появился стюард и пригласил их следовать за ним.
Идти пришлось недолго. Стюард привел их к первой каюте соседнего коридора, коротко нажал на кнопку вызова и удалился.
Дверь открылась.
– Входите, – пригласил голос из каюты.
Помещение было раза в три больше, чем обе их каюты, вместе взятые. На полу лежал ковер с длинным ворсом, на стенах – несколько картин с изображением звездных баталий времен основания Империи. Юлий определил, что это были подлинники.
Он хорошо разбирался в живописи того периода. Батальными картинами были увешаны все стены в кабинете его отца.
Хозяин каюты – немолодой человек с седыми волосами, острым лицом с хищным, как клюв ястреба, носом, одетый в форму космонавта без знаков различия – поднялся к ним навстречу.
Пилоты вытянулись по стойке «смирно». Юлий – потому что знал этого человека, Клозе – потому что этот человек излучал власть так же, как Солнце излучает тепло и свет.
– Здравствуйте, майор Клозе, – сказал глава УИБ генерал Краснов. – Приветствую вас на борту «Сивого мерина».
– Вы ошибаетесь, – сказал Клозе. – Я всего лишь капитан.
– Господин генерал, сэр, – подсказал Юлий.
– Я всего лишь капитан, господин генерал, сэр, – поправился Клозе.
– Если я сказал, что вы майор, значит, вы майор, – сказал Краснов. – В подобных мелочах я не ошибаюсь. За свою долгую и никчемную жизнь мне пару раз доводилось промахиваться по-крупному, и каждый мой промах стоил десятки жизней, но в мелочах я не ошибаюсь никогда.
