– Так точно, господин генерал, сэр! – рявкнул Клозе.
– Не ори, сынок, – сказал Краснов. – Можно, я буду называть тебя сынком? Или тебе будет удобнее, если я буду называть тебя по имени, Генрих?
– Как вам будет угодно, господин генерал, сэр.
– А ты говори мне просто «сэр», сынок.
– Так точно, сэр.
– Знаешь, кто я такой?
– Никак нет, сэр.
– Оставь эту казенщину. Достаточно было просто сказать «нет, сэр». Понял меня, сынок?
– Да, сэр.
– Молодец, – сказал Краснов и потрепал Клозе по щеке. – Полковник Морган, просветите, пожалуйста, майора Клозе относительно моей персоны.
– Это генерал Краснов, глава УИБ, – сказал Юлий.
По выпученным глазам Клозе было легко определить, насколько тот обалдел.
– Нервничаешь, Генрих? – ехидно спросил Краснов.
– Да, сэр.
– Расслабься. Сегодня тебя никто не расстреляет, а вот завтра… даже я не всегда знаю, что будет завтра.
УИБ было самой могущественной силовой спецслужбой Империи, последней линией обороны императора и истиной в последней инстанции. Генерал Краснов, возглавлявший УИБ последние двадцать пять лет, был для своих сотрудников живым богом. Причем очень конкретным богом.
Одно из прозвищ, которым его величали подчиненные – Гадес. Зачастую буквы «е» и «с» некоторые предпочитали не произносить.
Непосвященные люди называли его «серым кардиналом» и фактическим правителем Империи. Люди вроде Юлия знали, что это не так.
Краснов был одним из самых преданных слуг Короны.
– Вольно, – скомандовал Краснов, как будто только сейчас заметил, что пилоты до сих пор стоят, вытянувшись по струнке. – Юлий, отец просил передать тебе привет.
– Спасибо, сэр, – сказал Юлий.
– Еще Питер просил передать, что он гордится тобой. Это конец, подумал Юлий. На этот раз – точно. Нас убьют. Только перспектива неминуемой смерти Юлия могла заставить Питера Моргана произнести такие слова.
В последние полтора года Юлий не получал от отца ни единой весточки. Тот его даже с днем рождения не всегда поздравлял.
– Я им тоже горжусь, – сказал Юлий.
– Не ври, сынок, – улыбнулся Краснов. – Врать мне не имеет смысла, забыл? Вранье придумал я, и никто не сможет превзойти меня в этом искусстве. Я и сам знаю, что Питер – сложный человек и отношения у вас не складывались с тех пор, как тебе исполнилось два года. Ты, может быть, это и не помнишь, а я помню.
– Да, сэр, – сказал Юлий. Он всегда называл Краснова сэром. С детства.
Краснов был влиятельной фигурой, на знакомство с которой Юлий любил ссылаться, чтобы позлить контрразведчиков. Но встречаться с ним в реальности он не любил с тех пор, как попал в академию и узнал, кто на самом деле этот веселый шумный русский дядька, так часто бывающий в доме его родителей.
– Присаживайтесь, ребята, – сказал Краснов и занял место в кресле. По правую руку от него стоял стол с напитками. – В ногах правды нет, как нет ее и в жопе, но разговаривать сидя гораздо удобнее. А разговор у нас будет долгий и довольно неприятный. Если хотите курить – курите. Здесь все-таки не совсем военное судно.
Раздумывая, что бы сие могло означать, новоявленные майор и полковник уселись в кресла и закурили сигареты.
В мозгу Юлия давно гудела тревожная сирена. Этот корабль, личная беседа с Красновым, внеочередные звания… Все говорило об одном – их шансы вернуться с нового задания минимальны.
Клозе думал примерно о том же. Еще его несколько обижало, что его повысили на одно звание, а Юлия – на два.
– Спиртного не предлагаю, – сказал Кранов. – Люблю беседовать на трезвую голову. Хотите кофе?
Пилоты кивнули.
– Ты дерьмово выглядишь, Юлий, – сказал Краснов, вызвав стюарда и отдав ему распоряжения начет кофе. – Впрочем, ты, Генрих, выглядишь не намного лучше. В чем дело? Отпуск не пошел впрок?
– Вроде того, сэр, – сказал Юлий.
– Не говори за всех, – сказал Клозе. – Я просто перепил вчера, сэр. А в целом, отпуск для меня был замечательным.
– Рад это слышать, сынок. Теперь ты нескоро отдохнешь.
Им принесли кофе.
– Натуральный, с Земли, – похвастался Краснов. – «Арабика». От поставщика дома Романовых. Теперь вы можете всем говорить, что пили кофе самого императора. Впрочем, я уверен, что ты, Юлий, и так это всем говоришь.
– Да, сэр, – кивнул Юлий. – При каждом удобном случае.
Генерал Краснов не был дворянином. Виктор Второй несколько раз предлагал ему графский титул, но генерал каждый раз отнекивался. Говорил, что поместье графа – это лишние заботы, а лично у него и так забот хватает. По всей Империи.
УИБ было одним из камней в фундаменте, на котором стояла императорская власть. Вполне возможно, главным камнем.
Но это было не просто репрессивное ведомство. УИБ занималось самыми важными государственными вопросами. От курирования перспективных научных проектов до контроля над процессом престолонаследования. От расследований фактов государственной измены до борьбы с инфляцией.
– Как я уже говорил, разговор у нас будет долгий и обстоятельный, – сказал Краснов. – Чтобы ничего не забыть, начнем по порядку и для затравки расставим все точки над «ё» в истории с крейсером «Бушующий». Вы следите за новостями, парни?
– Нет, сэр, – сказал Юлий.
– Конечно, вы же в отпуске. Но если бы вы следили за новостями, то узнали бы, что два дня назад контр-адмирал Симони застрелился из «офицерского сорокового» из-за смертельной и неизлечимой болезни, которую нашли у него врачи. Скажу вам по секрету, что этой болезнью было плоскостопие.
– Так это он?
– Это он сначала «потерял» целый «деструктор» в поясе астероидов, а потом натравил его на вас. За «потерю» корабля именно там, где он его потерял, мы должны сказать ему отдельное спасибо, но об этом позже. Хотите знать, зачем Симони это сделал?
– Мне кажется, я догадываюсь, сэр, – сказал Юлий.
– Ты всегда был умным, сынок. Я даже одно время считал, что ты слишком умный. Я просил разрешения у Питера, чтобы поговорить с тобой и убедить пойти в УИБ, но он настаивал, что Морганы всегда были пилотами. Это как раз тот случай, когда из-за традиций страдают интересы государства. В качестве сотрудника УИБ ты мог бы принести больше пользы, нежели в качестве пилота. Но это дело прошлое, и не будем об этом. Так о чем ты там догадываешься?
– Полагаю, что, когда «хирурги» из УИБ пришли искать у контр-адмирала плоскостопие, он кричал им что-нибудь относительно своих благих намерений.
– Припоминаю что-то подобное, – сказал Краснов. – Продолжай, сынок.
