А если бы побрезговали ловить, так потравили бы, как тараканов.
Потому что были у них для этого и силы, и средства, и сноровка.
И тот факт, что мы, радиоактивное мясо, год за годом болееменее беззаботно пересекаем Периметр, таскаем в обычный мир всякие забавные штучки и на все эти деньги нефиговенько живем - он на самом деле комуто выгоден!
И свидетельствует в первую очередь о том, что ловить нас они на самом деле не желают!
Ведь шпыняли нас, сталкеров, хоть и всерьез, но не так массированно и жестоко, как можно было…
Вот, к примеру, если бы правительство богоспасаемой державы Украины вместо штрафа за посещение Зоны ввело бы за эту же провинность высшую меру наказания, известную также как расстрел, я уверен, количество сталкеров в тот же день уполовинилось бы, а через день - учетверилось.
Ведь одно дело погибнуть в Зоне на какойнибудь птичьей карусельке - оно, в конце концов, быстро.
А совсем другое дело месяцами, годами сидеть в мрачной сырой камере с видом на парашу и зарешеченное окно и ожидать, когда тебе пустят пулю в затылок.
Если я не ошибаюсь, эта процедура называется на ментовском жаргоне «исполнением»…
Ну а вопли в прессе и по дуроскопу на тему «Доколе?», «Сталкеры - отбросы общества» и обличительные фельетоны в духе «Сегодня он дринчит пивас, а завтра артефакт продаст!» и прочеепрочее - это все для отвода глаз.
Мы, зонаиндустрийцы, такие же члены общества, как и все прочие.
И общество лишь делает вид, что поглядывает на нас с неодобрением и хочет изничтожить. А на самом деле оно в нас нуждается.
Как в проститутках, к примеру.
Хотя пример не слишком удачный… Ладно, чтото я отвлекся.
Итак, Завал.
Я загнал свою электрическую «Хонду» на густо поросший лебедой паркинг перед домом Лодочника - сколько раз я становился на это самое место, теперь уже не упомнить. Закрыв за собой калиточку, трогательно сколоченную из березовых бревен, я решительным шагом направился через бурьяны к дому, где светилось одноединственное окно.
В доме Лодочника ничего не изменилось.
Даже кружку для чаю мне предложили ту же самую, что и в прошлый раз, - с надписью «WORLD UNIX CONGRESS 2020».
Компаньон Лодочника Завал ничем не походил на самого Лодочника.
Если тот, несмотря на всю его крутизну, был, в сущности, маменькиным сыночком, работающим в Зоне не столько за деньги (которые он воспринимал как полезные фантики), сколько за идею и интерес, если Лодочник до последнего оставался программистом и студентомпереростком с гениальными задатками, похожим на обретшего дар к прямохождению теленка, то Завал был похож… на чуток отмывшегося в православном благотворительном приюте бомжа из самых закоренелых.
Худой, жилистый, с неряшливой порослью на лице - длинные с сединой усы плавно переходили в бороду, неухоженную и некрасивую, - рябой и гнилозубый, он смотрел подозрительно и неприветливо. Разве что одежда на нем была чистая, а не как у бродяг.
- Чего нужно? - спросил он, когда я уселся.
- Да пару вопросов хочу задать. Минут на десять.
- Сто единиц - и задавай свою пару вопросов.
Я присвистнул. Сто единиц за десять минут - это круто. Но жлобом я не был и становиться не собирался.
А потому вынул из кармана смятую банкноту.
Он аккуратно расправил ее, перегнул пополам и сунул в карман рыболовного жилета.
- Я интересуюсь «сникерсами». Ты их продаешь?
- Ну… А чего же, если надо - продаю. Я и черта с рогами продам, если кто заинтересуется, - веско заметил Завал. Голос у него был тоже бомжачий - надтреснутый, дребезжащий.
- А кто еще ими торгует, не знаешь?
- Да Старик вроде торговал… Но он уже четыре месяца в госпитале лежит… Чтото с сердцем…
«Четыре месяца в госпитале - значит отпадает!» - Скажи, пожалуйста, Завал… А девушке… ну или женщине… ты случайно «сникерс» в последнее время не продавал?
Завал посмотрел на меня цепким и абсолютно бессовестным взглядом.
- Еще двести единиц, - заявил он требовательно.
Я вынул из бумажника две банкноты и протянул ему. Он осторожно, как лошадь берет хлеб, взял их с моей открытой ладони. «Вот что роднит их с Лодочником, - наконец догадался я. - А именно - феноменальная жадность!» - Ну, продавал.
- А зовут эту женщину случайно не Гайка? - спросил я, мысленно давая себе обещание, что если этот алкоголического вида мастер затребует еще одну сотку, то я, пожалуй, лучше засвечу ему в табло. Однако Завал, как видно, настроился на волну моих ментальных вибраций и от нового приступа попрошайничества воздержался.
- Да, ее так зовут. Она живет в Дитятках. Улица Павлика Морозова, строение один.
«Строение один…» Вот так все просто! Двести единиц - и все девичьи тайны твои. Я наконец понял, почему Завал отказывался разговаривать по телефону. Не боялся этот пропитый хрыч с повадками сидевшего бугра никакой милиции с ее прослушками и уликами. Он вообще ничего не боялся, окромя утра без пива. Просто по телефону ты хрен выманишь из собеседника три сотни единиц за семь минут разговора…
Я бросил сентиментальный взгляд на портрет Лодочника (снятый явно на выпускном в университете - белая рубашка, галстукселедка, очочки в стальной оправе) - он, забранный черной траурной рамкой, висел в красном углу гостиной - и попрощался с Завалом.
Тот смотрел на меня масляными глазками сытно отобедавшего хищника.
«Значит, Дитятки… Давненько же я там не был, мать их за ногу!»
Глава 15. Комбат и Дитятки
It's four o'clock and we're in trouble deep
Wake up little Susie, wake up little Susie.
«Wake Up Little Susie», Grateful Dead
В честь каких таких загадочных «дитяток» назвали поселок, расположенный возле каплеобразного выступа Зоны, - ваш покорный слуга размышлял не один раз. Особенно охотно в эти этимологические размышления я впадал, включив круизконтроль на пустой ночной трассе и меланхолично потягивая лимонад «Буратино». В лицо тебе несется седая ночь, а ты весь в образах, в интеллектуализме…
Версии у меня были разные - например, поселок назван в честь детей какогонибудь исторического царябатюшки, которые во время визита царябатюшки в просвещеннейшие Европы (а маршрут в Европы как раз пролег через эти богом забытые земли) выскочили из золоченой кареты и, наплевав на возмущенные выкрики голландского гувернера, с радостным визгом побежали рвать созревшие абрикосы с близлежащего абрикосового дерева…
Или Дитятки названы так потому, что у среднего крестьянина тут было вдвое больше детей, чем у среднего крестьянина из соседней деревни? Может, тут вода такая в колодцах, способствующая повышенному спермогенезу?
