Три месяца. Дорога от Бостона до границы штата занимает три месяца. К счастью, у брата есть карта и компас, и он умеет ими пользоваться. Мы с Джеком, напуганные, бредем, сгибаясь под тяжестью оружия, награбленного в арсенале Национальной гвардии.
Но путь оказывается таким долгим совсем по другой причине.
В городах — и крупных, и мелких — царит хаос. Мы стараемся к ним не приближаться, но обойти стороной все невозможно. Машины, передвигающиеся «стаями», сбивают людей. По автомобилям стреляют с крыш. Иногда в машинах никого нет, иногда в них люди. Я вижу, как мусоровоз без водителя останавливается рядом со стальным мусорным баком. Выезжает вилка, включается гидравлический подъемник. Я закрываю рот и пытаюсь сдержать рвоту, увидев, как из бака водопадом вытекают трупы.
Однажды мы с Джеком останавливаемся отдохнуть на мосту. Прижавшись лицом к ограждению из сетки, я вижу восьмиполосное шоссе, до отказа забитое машинами — все едут в одном направлении со скоростью миль тридцать пять в час. Никаких тормозных огней, никаких поворотников — на обычный поток это совсем не похоже. Какой-то человек, извиваясь, вылезает из люка на крышу своего автомобиля и скатывается на дорогу — прямо под машину, идущую сзади. Если прищуриться, то картина становится похожа на огромный металлический ковер, который кто-то тащит прочь.
К океану.
В большом городе у вас должна быть цель, и к ней нужно стремительно идти — иначе долго вы не протянете. Это наш с Джеком секрет: мы останавливаемся только для того, чтобы поспать.
Увидев нашу форму, люди окликают нас, и каждый раз мой брат отвечает:
— Оставайтесь здесь, мы вернемся и вам поможем.
Джек, похоже, верит в то, что говорит. Но он не останавливается. Я не возражаю.
Мой брат твердо намерен добраться до армейской базы — там мы начнем помогать людям. А пока что идем по городу, преодолевая квартал за кварталом, Джек все твердит о том, как мы встретим солдат, а затем вернемся. О том, как будем обходить дома, спасать людей, выводить их в безопасную зону, патрулировать окрестности, уничтожая испортившихся роботов.
— Еще пара дней, Кормак, — говорит он. — Еще пара дней, и все закончится. Мы все зачистим.
Я хочу ему поверить, но мне-то ясно, что дело обстоит совсем не так — ведь в арсенале никакой опасности не должно было быть, а он превратился в логово ходячих мин. И кроме того, все военные джипы оснащены автопилотами на тот случай, если машина должна вернуться на базу, а водитель не может ею управлять.
— Какая она, эта база? — спрашиваю я. — Там же не только мины, а еще и танки, боевые вертолеты, самоходные орудия.
Опустив голову, Джек молча шагает дальше.
Картины хаоса сливаются, бледнеют, превращаясь в дымку. Воспоминания накатывают внезапно, вспышками. Я вижу суровую «Сонную Сью» — она тащит в темный подъезд упирающегося старика. Вижу пустую горящую машину, которая едет по улице, оставляя за собой жирный след — под днищем кусок мяса. Вижу человека, который падает с крыши, крича и размахивая руками, вижу на той же крыше силуэт «Весельчака», смотрящего вниз.
Бам!
Вопли, выстрелы, вой сирен эхом разносятся по улицам. Но, к счастью для нас, Джек не сбавляет хода. Останавливаться и смотреть по сторонам нет времени. Мы проносимся сквозь ужас, словно утопающие, которые выныривают на поверхность, чтобы глотнуть воздуха.
Три месяца.
Три месяца уходит на поиски форта. Три месяца на то, чтобы заляпать грязью новенькую одежду, пострелять из винтовки и почистить ее у костерка. Затем мы переходим по мосту через Гудзон и добираемся до цели, которая находится в месте, которое когда-то было пригородом Олбани.
До Форт-Бэндона.
— Лежать!
— На колени, мать твою!
— Руки за голову, сука!
— Сдвинуть ноги!
Голоса орут на нас из темноты. Мы с Джеком стоим на коленях рядом друг с другом. Где-то наверху мигает фонарик. Я прищуриваюсь, пытаясь не паниковать. Лицо онемело от адреналина, а руки мягкие, резиновые. Я слышу звук своего учащенного дыхания. Черт, да я напуган так, что сейчас в штаны наложу.
— Все нормально, — шепчет Джек. — Только не шуми.
— Заткнись, мать твою! — кричит солдат. — Прикрой меня!
— Прикрываю, — отвечает спокойный голос.
Слышно, как щелкает затвор винтовки, и патрон, тихо звякнув, попадает в патронник. Я представляю себе пулю, которая лежит и ждет в темном, холодном стволе. Моя винтовка спрятана в полумиле отсюда, в тридцати шагах от дороги.
Мостовую царапают шаги. Впереди, заслоняя фонарик, возникает фигура солдата.
— Мы не вооружены, — говорит Джек.
— Лицом на землю! — орет голос. — Эй, ты, руки за голову! Держи его на мушке!
Я сцепляю пальцы на затылке, моргая от яркого света. Джек ворчит, когда его силой укладывают на землю и обыскивают.
— Первый чист, — говорит солдат. — Почему вы, суки, в форме? Убили солдата?
— Я из гвардии, — отвечает Джек. — Посмотри удостоверение.
— Ясно.
Меня толкают в спину; я падаю, ударившись щекой о холодную, усыпанную песком мостовую. Руки грубо лезут в мои карманы, ищут оружие. Участок дороги передо мной в свете фонаря похож на кусок луны — между кратерами летают тени. Я замечаю, что приземлился лицом в бесцветную лужицу нефти.
— Второй чист, — докладывает солдат. — Давай сюда удостоверение.
Перед глазами возникают черные ботинки, покрытые засохшей грязью; за ними виднеется ограждение из колючей проволоки, а перед ним — груда одежды, словно кто-то собирал пожертвования для благотворительной организации. На улице морозно, но здесь все равно пахнет помойкой.
— Сержант Уоллес, добро пожаловать в Форт-Бэндон. Рады видеть вас. Стало быть, вы из Бостона?
Джек пытается сесть, но черный ботинок давит ему на спину, укладывая обратно.
— Не-не-не, я же не говорил, что можно встать. А это что за тип?
— Мой брат, — рычит Джек.
— Он тоже в гвардии?
— Гражданский.
— Извините, сержант, но так не пойдет. К сожалению, в данный момент доступ в Форт-Бэндон гражданским лицам запрещен. Так что, если пойдете с нами, самое время попрощаться с братом.
— Я его не брошу, — говорит Джек.
— Ага, я знал, что вы так скажете. Тогда у вас только один вариант — идти к реке, к беженцам. Там их несколько тысяч, вы найдете их по запаху. Возможно, вас зарежут за ботинки — но, может, и нет, если вы двое будете спать по очереди.
Солдат злобно смеется. Его камуфляжные штаны заправлены в грязные черные ботинки. Сначала мне показалось, что он стоит в тени, но теперь я вижу, что это еще одна лужица. Все мостовая покрыта пятнами нефти.
