"Они должны хоть в меньшей мере иметь шанс сдаться,"говорит Лайм.
"Ну, эту роскошь нам не предоставили, когда они бросали зажигательные бомбы на Двенадцатый, но ведь у вас был сговор с Капитолием," говорит Гейл.
Видя выражения лица Лаймы, я думаю она могла бы застрелить его на месте, или по крайней мере повесить.
Вероятно, что она даже взяла бы верх после всех ее тренировок.
Но ее гнев, кажется, приводит его в бешенство, и он кричит,
"Мы видели как дети сгорали до тла и ничего не могли сделать!"
Я вынуждена на минуту закрыть глаза, так как представление всего этого разрывает меня изнутри.
Этим он достиг желаемого эффекта.
Я хочу, чтобы все в той горе умерли.
Я собираюсь сказать об этом.
Но...
.
.
Я всего лишь девочка из Дистрикта 12.
Не презедент Сноу.
Я не могу помочь этому.
Я не должна желать кому-то подобной смерти.
"Гейл"говорю я,беря его за рукуу и пытаясь говорить разумно
"Орех - старая шахта.
Ты понимаешь, что это может быть похоже на тяжелую аварию в шахте."
Этих слов достаточно, чтобы заставить каждого из 12 дважды подумать.
"Но не такая быстрая, как та единственная, что убила наших отцов," возражает он.
"Для вас что, проблема, что наши враги будут несколько часов осознавать тот факт, что они умирают вместо того, чтобы быть мгновенно взорванными?" Возвращаясь в прошлое, когда мы быль лишь детьми которые охотились в Двенадцатом, Гейл рассуждал о чем-то подобном и даже хуже.
Но тогда это были всего лишь слова.
Но в данной ситуации, они становятся действием, которое невозможно будет изменить.
" Ты же не знаешь, как те Люди из Второго Дистрикта попали в Орех," говорю я.
"Может их вынудели.
Может их удерживают противволи.
Некоторые - наши шпионы.
Их ты тоже убьешь?"
"Да, я бы пожертвовал несколькими, вытаскивая других," возражает он.
"И если бы я был шпионом, я сказал бы, 'Устройти обвал!'"
Я знаю, что он говорит правду.
Этот Гейл пожертвовала бы своей жизнью ради общей цели - никто в этом не сомневается.
Возможно, мы все поступили бы так, если бы были шпионами, если такая возможность представилась.
Я предполагаю, что я бы так и сделала.
Но жестоко поступать так с другими людьми и с теми кто их любит.
"Ты сказал, что у нас было два пути," напоминает ему Боггс.
"Заманить в ловушку или выкурить их оттуда.
Я говорю, что мы пробуем устроить обвал горы, но оставим туннель для поезда открытым.
Люди могут выбежать на площадь, где мы будем ждать их".
"Посностью вооруженные, я надеюсь," говорит Гейл.
"Можешь быть уверен, что они будут вообружены"
"Полностью вооружены.
Мы отправим их в тюрьму". соглашается Боггс
"Давайте отдадим этот план на рассмотрение в Тринадцатый, прямо сейчас," предлагает Битти.
"Дадим президенту Коин все обдумать".
"Она будет требовать блокировки туннеля" убедительно говорит Гейл.
"Да, наверное.
Но ты знаешь точку зрения Пита из его выступлений.
Об опасности уничтожить самих себя.
Я тут изучал кое-какие числа.
Фактор катастроф и жертв и...
.
.
Я считаю, что по крайней мере это нужно обсудить." говорит Бити.
Только горстке людей оказана честь быть частью того обсуждения.
Гейл и я освобождены с остальными.
Я беру его на охоту, чтобы он смог выпустить пар, но он не говорит об этом.
Вероятно, на слишком сердит на меня за то, что я ему противоречила.
Нас вызвали, решение принято, и вечером я в своем снаряжении Сойки-пересмешницы, с луком, перекинутым через плечо, и наушнике, который поддерживает связь с Хеймичем в Тринадцатом - на всякий случай, хорошая возможность сделать репортаж..
Мы ждем на крыше Дома Правосудия с четким представлением о том, что является нашей целью.
Первоначально командование Ореха игнорирует наши вертолеты, потому что в прошлом у них было немного больше проблем, чем жужжание мух над муравейником
Но после второго круга бомбардировок вершины горы, самолеты привлекли их внимание.
К тому времени, как зенитное оружие Капитолия начинает стрелять, уже слишком поздно.
План Гейла превзошёл все ожидания.
Битти был прав насчет того что мы не сможем контролировать обвал находящийся в движении.
Склоны гор природно нестабильные, но ослабленные взрывами, они были приведены в движение.
Склоны гор природно нестабильные, но ослабленные взрывами, они выглядели почти, как жидкость.
Целые секции Ореха разрушаются на наших глазах, стирая любое напоминание о том, что сюда когда-либо ступала нога человека.
Мы кажемся безмолвными, крошечными и не значительными по сравнению с волной камней с грохотом спускающихся к подножию горы.
Хороня выходы под тоннами камней.
Поднимается облако грязи и обломков, загрязняя небо.
Превращая Орех в могилу.
Я представляю, какой ад сейчас творится внутри горы.
Звук сирены.
Огни, мерцающие в темноте.
Каменная пыль, засоряющая воздух.
Крики паники, безумный переполох захваченных в ловушку существ ищущих путь выбраться, лишь только найти выход, щель, вентиляционные шахты полностью забиты землей и камнями, попытки силой проделать выход.
Живые провода вспыхивали огнями, освещая щебень, делая знакомым путь по лабиринту.
Люди ругаются, толкаются, карабкаются как муравьи в куче, как будто обвал грозит раздавить их хрупкую оболочку.
"Китнисс?" голос Хеймича в моем наушнике.
Я пытаюсь ответить, но нахожу, что обе мои руки плотно заживают мой рот.
"Китнисс!"
В день, когда умер мой отец, сирены включились во время моего школьного обеда.
Никто не ждал, когда нас отпустят, и не собирался ждать.
Авария в шахте была чем-то, что не поддается даже контролю Капитолия.
Я прибежала в класс Прим.
Я все еще помню ее, очень бледную маленькую семилетнюю девочку, прямо сидящую за партой.
Ждущую, что я приду за ней, поскольку я обещала, что заберу ее, если сирены когда-либо зазвучат.
Она вскочила с места, схватила меня за рукав пальто, и мы пробирались сквозь потоки людей, наливающихся на улицу, чтобы добраться до главного входа шахту.
Мы нашли нашу мать, сжимающую веревку, которая была торопливо натянута, чтобы удержать на месте толпу.
Оглядываясь назад, я думаю что должна была знать что проблема была именно тогда.
Почему же тогда мы смотрели на нее, когда гибель была очевидена? Лифты скрипели, провода вспыхивали когда они вытягивали обгоревших шахтеров на дневной свет.
