— Проучили?
— Пытались. Только я же не знал, что это свои… не знал, что меня учат. Я к пыткам себя готовил серьезно, оповестил противника, что молчать намерен, как покойник, пока покойником не стану. И молчал. В общем, весь урок я им испортил. Они же ждали, что я только так зарываюсь — не до конца. Только не дождались. И, в итоге, одному командиру весело было… выговорил он нас всех неслабо.
— Палкой по спине?
— Почти…
— А ты хоть одного «переходчика» поймал?
— Было дело… Только я тебе позже расскажу. Устал я, Войцех, жутко. И за Агнешку страшно.
— Да мне тоже боязно, что дальше будет.
— Пожуем — увидим…
— Что увидим?
— Увидим, что же мы такое жуем. Тогда и решим — проглотить или — выплюнуть. Ты последи пока, а я клочок сна схвачу.
— Ты сможешь заснуть?
— Посмотрим…
Не то, что сильно, но жалею теперь, что в коем-то веке правдивую историю рассказать решил. Нервы все — прямо приперло правду хоть перед смертью, хоть Войцеху сказать. Только поляк так встревожен, что мне почти спокойно, — не запишет он ничего на корку, забудет все. Войцех толкнул меня в плечо, как только я закрыл глаза.
— Ты спишь, Ян?
— Нет, не идет сон…
— Ян, а что нам дальше делать?
— Придумаем…
— Я не могу придумать, что мне делать.
— Я придумаю, Войцех. Ты меня только по голове не бей больше.
— Да это ж — наиболее твердое место.
— Это у кого как, Войцех.
— Я ж все по правилам, как тренер говорил.
— Другие у нас отныне правила, Войцех.
— Ты вообще без правил дерешься.
— Другие у меня, просто, правила — в точности не такие, как у остальных.
Я посмотрел с отчаяньем в пустой патронник. Тихо… Только не известно еще — ушли они уже или нет. Пора проверять. И вообще — пора… Долго они в автосервисе… Хватит… Хватит ждать… Будут обыскивать дольше — обнаружат мою Агнешку. Надо действовать.
— Войцех, ты с автоматом совладаешь?
— Да… Я в порядке, Ян.
— Сказал тоже… в порядке.
— На ногах держусь.
Загнал патрон в патронник, передал автомат поляку.
— Вот теперь, Войцех, стреляй в каждого чужого, кого только увидишь.
— Ясно.
Эх, возьмут меня, Игорь Иванович… И на кого вы меня такого обменяете, когда я столько всего натворил? Нет, не возьмут меня. Я всех возьму — всех… сначала их, а после — ее. Патрон в патронник — и вперед.
Агнешка бросилась мне на шею, как только я включил в подвале свет. Не знаю уж, что меня колотит — страсть или страх… или еще что…
— Вернулся… Ты вернулся…
— Вернулся, Агнешка. И он — живой он.
Она начала целовать меня, и я…
— Больше никуда… Не уходи больше никуда… Больше никуда не отпущу…
— Агнешка…
Это что, правда? Правда, что она закрыла глаза, осыпая меня поцелуями?
— Агнешка… Я легок на подъем… Не надо говорить мне, что пора ехать, когда не готова ехать…
Она не отстранилась, не остановилась.
— Агнешка… Не время… Нет времени…
Хрупкие плечи затрепетали в моих дрожащих руках. Тонкие пальцы проскользнули под наполовину расстегнутую рубашку — под мою незаметно расстегнутую ее тонкими пальцами рубашку…
— Агнешка… Ты что делаешь? Трупы же кругом… везде враги…
Она целует меня на глазах застывшего с автоматом в руках Войцеха и…
— Агнешка! Да ты не соображаешь совсем! Хватит, все! Живы все! Живы! Хватит! Тише!
— Никуда не уходи… Не оставляй меня одну никогда…
Сжал ее руки в своих руках. Она задыхается слезами.
— Все в порядке. Они ушли. И мы уйдем. Уедем. Уходим, Войцех!
А куда? Куда мы уходим? Идем к Веберу… Точно — к геру Веберу на съемную квартиру. Больше некуда. Только я с трудом представляю… Не знаю, как я притащу такую компанию к серьезному и сдержанному геру Веберу, ведущему спокойную и правильную — просто праведную — жизнь. Черт… Кто у меня на руках? Безумный бродяга, раненый бандит, девушка в шоке и еще…
— Священник развязан! Какого черта священник развязан?!
Агнешка постаралась что-то сказать, но голос ее прерывается и дыхание неровное.
— Спокойно. Я спокоен. И ты…
— Я ему все объяснила… Он все понял… Он добрый человек…
— Что ты ему сказала? Смотри мне в глаза. Дыши спокойно и — отвечай.
— Только то, что мы попали в беду…
— Про объект речь шла?
— Он все понял, он…
— Про меня?
— Я сказала, правду… только не всю. Сказала, что ты простой парень, как и мы. Сказала, что мы с Крюгером попали в беду, что ты помог нам. А теперь нам надо помочь тебе. Он поможет.
— Даже так? Священника обработала? Даешь же ты… не думал. Молодец, конечно, только впредь поосторожнее будь. Не скажу делать — не делай. Планы, как часы, — их сверять надо, надо их подправлять — согласовано. Ясно?
— Я поняла… поняла…
— Ты успокоишься сейчас, а потом с Крюгером поговоришь. Я направление задам, а ты его разработаешь.
Неплохо вообще вышло… Все мои будут — и бродяга, и бандит, и Агнешка… и даже — священник. Нам бы только до Франкфурта добраться, а дальше… дальше проще. Так, Агнешка у нас слабое звено — знают ее в лицо лучше других и ищут активнее. Пацаном ее сделаем наскоро — пройдет. До города доберемся в чисто мужской компании, пусть и разношерстной. Сойдет, скушает зритель мою скромную иллюзию — за обе щеки сжует.
Я не помню, как мы доехали до города, до съемной квартиры Вебера. Ума мне не хватает понять, как мы посты проехали. Я просто падаю с ног от изнеможения и подыхаю от нервного перенапряжения. Страх, страсть и счастье — все слилось в голове, в последнем рывке, в последнем выбросе стрессовой энергии.
Надеялся пройти незаметно, только на лестнице нас встретила Ильза — упорно, но безуспешно заигрывающая с Вебером баба-яга. Первыми засекла она нас с Войцехом. Похоже, она и нам решила подстроить западню — глазки строить, по крайней мере, стала отчаянно. Я начал нервничать сильнее и, видимо, дошел до предела. Не получилось сходу придумать, как выкрутиться и… в голове щелкнул переключатель… опасный переключатель, заставляющий все казаться мне — смешным.
— Вы пришли к геру Веберу? Его нет…
— Не беда. Мы его подождем. Он оставил нам ключ.
— Кто вы такие?
— Мальчики по вызову. Нет, не полицейские — другие мальчики по другому вызову. А вы не интересуетесь случайно?
Она открыла рот, но я подмигнул ей припухшим глазом, и она промолчала. Так же оторопело и молча она проводила взглядом священника с маленьким мальчиком и Крюгера, скрежещущего зловещим хохотом. Я мотнул головой в сторону старика.
