и начинаю её щекотать!
Завизжала сучка, ногами задрыгала, закрутилась на мне, сиськами мотая в разные стороны, что чуть одна не выпала. Вскочила, не выдержав пытки, и я тут же поднялся.
— Всё, игры кончились, иди к детям, — произношу строго.
А она смотрит, как на предателя. Взъерошенная, будто уже оттрахали. И такая, чёрт меня побери, сексапильная с этим взглядом, что внизу живота сладкий жар разгорается. Выражение лица становится хищным, смотрит исподлобья теперь.
Останавливается метрах в трёх. Глазки игривые теперь. Мстительные такие.
Берёт за распущенный ворот спереди и легко спускает ткань, вываливая грудь мне напоказ! Я аж застыл шокированный, не в силах глаз оторвать от неожиданно прекрасного. Дойки крупные, наливные, тугие и сочные. От тяжести естественно подвисают, но всё эстетично. Соски в меру крупные, кожа на них ещё нежная и гладенькая.
Начинает отступать, с победным видом, а они ещё подпрыгивают от шагов!
— У матушки таких нет, — заявляет горделиво и на четвертом шаге, прячет их назад, разворачивается и убегает быстро.
Хм, ну если бы пошла спокойно, эффект вышел бы лучше. А так несколько нелепо выглядит. Однако девка своего добилась. Я охренел.
И двинулся к берегу, подальше от места преступления. Собрался уже заскучать, худощавая служанка ко мне примчала.
— Госпожа ждёт вас, — шепнула, воровато поглядывая по сторонам. — Я провожу.
Довела аж до цокольного этажа, где оказалась купальня. С целым бассейном, растопленной парилкой и смежной комнатой кроватью, судя по всему для массажей и прочих расслабух. Гертруда уже кайфует, плавая абсолютно голой под тусклым красноватым светом двух каминных печей по обе стороны от бассейна.
— Маргарита, ты свободна, — говорит ласково.
— Хорошо побрила госпожу? — Шепчу на ухо уходящей девушке, снимая пальто и вешая на вешалку у входа. А следом и пиджак, ибо здесь жарковато.
Красная, как варёный рак служанка уматывает ещё быстрее, закрывая за собой двери наглухо.
Прямо на плиточном бортике у воды бутылка вина с двумя бокалами и поднос с закуской. А также корзина на лавке стоит, похоже, с секс — игрушками.
Я бы поплавал, но придётся трахаться прямо в бассейне, ибо в воде милфа насадится на мой член, даже моргнуть не успею. Но на эту развратницу у меня планы изощрённее.
— Присоединяйся, — предлагает, подплывая ближе.
Мдя, ну грудь, конечно, всё желание отбивает. Мелкая, совсем сдулась. Пробую представить сиськи её дочурки, это не сложно. Первозданные шары, ещё не успели обтесаться жизнью и провиснуть, как следует.
Раздеваюсь до трусов, складывая вещи на скамью у входа. Тут же на вешалках и халаты предусмотрительно висят. Хватаю сразу два, пригодятся.
Беру бутылку со вторым бокалом и усаживаюсь на лавку каменного вида у бассейна. Тут и корзина с моими подарками. Наливаю себе в стакан спокойно.
— Крис? — Раздаётся вопросительное.
— Вылезай, буду смотреть, как ты подготовилась, — бросаю, хлебая терпкое красное вино. Выбрала такое, какое я на застолье и пил. Внимательность похвальна.
Гертруда смотрит на меня вопросительно, но через две секунды начинает шевелиться. Лестница выложена из плитки с другой стороны, поэтому я вижу её выходящую из воды, колышущуюся чуть повисшую задницу. Спасает эстетику нежного вида, гладкая идеальная кожа на булках и крупные женские ягодичные мышцы. А точнее сказать мраморная говядина.
Подходит в упор, нависая надо мной. Вода капает с тела прямо мне на ляжки, меж которых она пытается втиснуться и, похоже, присесть на коленки. Но я спрашиваю её, глядя прямо в серые похотливые глаза:
— Игрушки ты принесла, значит, готова играть?
— Готова, — мурлычет сучка, гладя мою грудь своими горячими лапками. Холодные, мокрые ноги касаются моих, и это предвкушающе приятно.
— Тогда становись на четвереньки своей провинившейся задницей ко мне, и отвечай мне «Да, хозяин». Поняла рабыня?
Гертруда задышала чаще, глаза дикие. В какой — то момент мне кажется, что готова послать. Особенно, когда отстраняю от себя и бросаю на пол два халата, чтобы уж сильно на коленки не давило.
— Да, хозяин, — отвечает со смаком! И выполняет мой приказ.
Устраивается на халатах на полу, выгибаясь качественным «рачком». Распахнутые чисто выбритые дырки в таком свете выглядят неплохо, ибо не видно излишнего пигмента, каким грешат женщины постарше.
Я думал, как с ней быть. Уверен, её даже большим членом не удивить. Актёры всего Градира в её полном распоряжении. Хочешь, проси долбить, хочешь — садись на лицо. А вот ситуация, где тебя, властную суку, сексуально унижают, вполне может быть в новинку. Да я и чувствую!
Рассматриваю отданное в распоряжение хозяйство. Киска у неё, как у мамочек, ничего особенного. А вот анальная дырка совсем уж крохотная. Здесь ей большой плюс.
— Что ж, неплохо, рабыня.
— Спасибо, хозяин…
Копаюсь в корзине. Гертруда предвкушает, послушно замерев.
— Сейчас разотру тебя маслом, — комментирую свои действия и достаю флакончик.
Пристроившись сзади, лью сразу много в ложбинку на спинке и на ягодицы. Начинаю растирать булки. Ох, как они колышутся. Треплю их со знанием дела, орудуя как массажист. Перехожу на области воспалённой кожи после бритья. По — хозяйски растираю промежность под тихие стоны. Следом очередь бёдер. Хорошие, крепкие ляжки с жирком. Настоящие женские. Иногда такие и хочется ощущать у себя между ног.
Дальше менее привлекательные части тела. Спина, мягкий живот и сиськи…
Поблёскивающее в масле тело Гертруды уже на порядок кажется сексапильнее. Особенно, когда она стоит раком, ягодицы растянуты, беззащитные дырки нараспашку. Сочатся от масла и легко пропустят в себя. И это усиливает моё возбуждение.
Гертруда ахает, когда касаюсь сосков. Так, достаточно. Начинаю копаться в корзине, что у нас тут. Благо отдельные штуковины я уже заполнил батарейками. Но в первую очередь я достаю аксессуары для усиления своего желания. Иначе действительно чувствую себя обслуживающим персоналом.
А хочется хотеть! Поэтому разворачиваю тонкие, мелкие кожаные пояса и первым же обхватываю живот, сцепляю потуже.
— Что ты делаешь, — шепчет с восхищением женщина, продолжая стоять смирно, даже когда следующим этапом я цепляю ей на шею ошейник!
А затем обрамляю и стягиваю бёдра ещё двумя ремешками того же стиля. Вот теперь уже и член радостно закивал от вида масленого тела в чёрных ремнях. Чувствую, что от ощущения скованности Гертруда кайфует и сама.
Немного полюбовавшись, анальную пробку демонстрирую перед лицом. Стеклянную, с несильно тонким основанием, удлинённую, средней величины.
— Это я вставлю в твою попу, — заявляю. — Чтобы тебе было туго.
— Да, хозяин, — отвечает покорно с придыханием.
— Но сперва разработаю пальцем.
Достаю смазку в пузырьке, которую распаковываю и давлю. Прозрачное желе на анальной дырке само по себе очень зазывающе смотрится.
Гертруда затаилась. С полураскрытой письки потянулась сопелкой смазка. Сжала сфинктер в ожидании проникновения.
Со смазкой палец входит легко.
— Оооо, так мне нравится хозяин, — выдаёт милфа, продолжая истекать.
Смазку не жалею, и вскоре уже два, а затем и три пальца легко входят в отверстие, разминая кишку всё активнее. Не знаю, почему мне захотелось пожестить с ней и поизвращаться. Наверное, потому что мне надоели целки и недотроги.
Вставляю пробку постепенно, воет от ощущений и постанывает. Когда сфинктер преодолевает самую широкую область и сходится, Гертруда ахает. А попка всасывает пробку в себя быстрее.
— Что чувствуешь, рабыня? — Интересуюсь.
— Наполнение, хозяин.
Хлопаю по ягодице. Определённо мне нравится владеть…
— Сейчас, я раскрою все твои секретики, — заявляю с цинизмом в голосе и копаюсь в подарках.
— Что бы это значило, хозяин, — шепчет сипло.
Распаковываю цепочку с зажимами.
— Стой смирно, рабыня, — говорю строго и пристраиваюсь к телу.
— Да, хозяин, — раздаётся чувственное.
Нащупывая соски и со знанием дела, креплю на них зажимы. Милфа начинает тихонько выть.
— Ни звука, рабыня, — бросаю грозно, цепляя прищепку на второй.
Гертруда закусывает губу, смиренно принимая наказание. Цепочка свисает вниз, посередине там ещё один зажим, который я беру и подтягиваю под телом к промежности.
— А теперь получит и писечка, — комментирую, раздвигая скользкие половые губы.
— Да…аааа, хозяин, — раздаётся прерывистое сквозь стоны.
Нахожу крохотную пимпочку не сразу. Милфа начинает дёргаться, когда касаюсь его.
— Стой смирно, сказал, — шиплю на её и кое — как зажимаю!
Гертруда начинает выть. Шлёпаю по заднице. Вроде не сильно, но смачный звук раздаётся с эхом на всю купальню.
— А ну молчать!
— Да, хозяин, — раздалось тоненькое.
Усаживаюсь назад, понимая, что Гертруда так стоять уже устала. Вынимаю из корзины заветный резиновый
