которыми они обменивались — словом, всё в них давало понять одно. Эти трое — профессионалы, для которых подобные вещи стали рутинной работой.
Наверное, ей должно было стать от этого легче, но холодный комок в груди никуда не девался. Украдкой посмотрев на мужчину, Рин уставилась на карту.
Несмотря на довольно приличные познания в географии и картографии, нагромождение цветных линий и рельефов вперемешку с отметками, значками и номерами совсем не давало ей понимания происходящего.
— Вариантов два, оба плохие, — хмыкнул седой генерал: — либо Азербайджан, либо Грузия.
— Грузия, — впервые за всё время подал голос еще один участник, которого Рин про себя назвала консультантом. Он подошел к карте — она отметила для себя, как почтительно расступились бойцы перед ним, — и принялся водить крючковатым пальцем по карте. — Если высадиться на вертолёте в горах на нашей территории, в слепой зоне радаров, и спуститься по ущелью вот здесь, можно быстро выйти к одному из населенных пунктов вот сюда или сюда…
Военные приблизились к карте, чуть оттеснив её назад. Рин отшатнулась в сторону и опустила глаза. Кому какое дело до неё, с планированием она помочь не могла, да и не была готова к этому. Взрослые решат всё сами. А её, как обычно, поставят перед фактом. Идти, бежать, сражаться. Лететь в другую страну, ну или пешком идти.
Обсуждение предстоящей операции продолжалось ещё без малого час. Изредка она ощущала, как то один, то другой боец косились на неё, пару секунд пристально смотрели — и возвращались к карте. От каждого такого сканирования её пробирала дрожь.
По завершении обсуждения, когда все уже направились к выходу, один из них — видимо, старший в отряде, — подошел к ней.
— В столовую пойдёшь?
Голос его был немного хриплым, низким, но в целом довольно приятным. Рин машинально кивнула.
— Ну, иди за мной тогда, — холодно продолжил он. Перехватив оттягивавшую руки сумку, девушка покорно пошла следом.
***
После сносного обеда они снова собрались в небольшом помещении, на этот раз куда больше походившем на штаб. Рин, трое бойцов, виденных ей ранее, и лысый богатырь — как оказалось, непосредственный руководитель операции. Генерал Грабин, а именно так он представился, без лишних церемоний начал инструктаж перед операцией.
— Итак, ребята, задача у нас простая и в то же время сложная, — его грубый и довольно тяжёлый на слух голос гулко разнёсся по небольшой комнате, завешанной плакатами и картами местности. Трое бойцов, рассевшихся по разные углы за небольшие столы, больше напоминавшие школьные парты, переводили взгляд с него на стоявшую рядом бледную девчонку. Рин, вцепившись в сумку, безразлично посмотрела на ближайшего из них.
— Начнем с неё. Она — главный объект операции. Объект номер Два, Масаки Рин.
— Масами… — она негромко поправила военного.
— Однако отныне и в дальнейшем называем её по временному имени Ирина Бероева. Документы будут готовы через час-полтора, так же как и для всех вас, ознакомьтесь и запомните. На операции называть друг друга только по временным именам, либо по позывным. У неё позывной — Вторая.
— Неудобный позывной, надо поменять, — покачал головой один из бойцов.
— Ноль-два, — снова пробормотала она. Пальцы инстинктивно сжались в кулачки.
Боец пожал плечами.
— Ноль-два так Ноль-два. Не спутаем. Мой — Актёр.
— Ваха, — поднял руку второй. Третий, помедлив, с акцентом изрек: — Рыжий.
Позывной был странным, учитывая, что ни единого рыжего волоса на его голове не было. Впрочем, сейчас это волновало её меньше всего.
— Едем дальше, — генерал открыл папку и многозначительно кивнул Рин — мол, садись, хватит с тебя. Не сразу поняв жест, она помедлила, но села за ближайший свободный стол. Грабин продолжил.
— Теперь про прикрытие, — генерал нахмурился и обвёл взглядом команду: — Вы, ребята, туристы и решили провести свой отпуск с друзьями в пешем походе до озера Севан. Ваш маршрут…
Генерал повернулся к экрану за спиной. На появившейся карте местности он неспешно прочертил пальцем маршрут движения: — …из Дербента через сёла Уркарах и Вачи, гору Дюльтыдаг и заповедник — до поселения Лагодехи. На территории Грузии вас встретит один человек и довезёт до границы с Арменией, ориентир — Баграташен.
Рин ровным счетом ничего не говорили ни названия населённых пунктов, ни отметки маршрута на карте. По старой привычке она пыталась что-то запомнить и понять. Однако перед глазами стояла не очень важная карта, а лицо Альционы, а в ушах звучали не слова впервые увиденного генерала, а голоса вчерашних подруг. И голос Киры, твердивший ей — вместе мы справимся.
Только вот пока всё шло ровно наоборот. Всё вышло из-под контроля, и она ничего не могла с этим поделать. В груди билось странное, тревожное чувство — всё, что стало ей дорого, сгорало дотла и рассыпалось пеплом на её глазах, ускользая меж пальцев. Лица дорогих людей, совместные переживания, узы, чувства — всё рушилось, как песчаный замок под напором бесстрастного прилива.
Прошлое мучило, а будущее пугало всё больше и больше. В уголке истерзанного разума ещё звучал тихий голос — все обойдется, соберись и слушай. Только вот его не было слышно за мириадами тревожных и пугающих мыслей.
А военные продолжали обсуждение, бойцы спокойно и хладнокровно высказывались по экипировке, маршруту, порядку движения и распорядку дня. Они уже начали делать свою работу с присущим им спокойствием.
После выхода на территорию Армении они должны были дойти до небольшого селения Айрум. Там в условленном месте их ожидала боевая экипировка и средства связи, и оттуда им предстояло добраться до Ванадзора и Гюмри, до самой Сто второй базы. Техники на месте уже начали перенастройку имевшейся капсулы под неё, и в считанные часы им должны были доставить оборудование класса В, её боевой комбинезон. И если турки не начнут раньше, Рин должна была встретить их ровно на границе, всего в нескольких десятках километров от базы. Конечно, если всё пойдет по плану. Если вообще хоть что-то могло пойти по плану.
До выхода на погрузку оставалось чуть больше часа. Бойцы собирали экипировку и документы, проверяли выданные им туристические рюкзаки, запоминали данные из новых паспортов. Она же машинально запихивала что-то в глубину своего рюкзака и никак не могла переключиться.
К ней вернулась былая неуверенность — та самая, что терзала её ещё весной, заставляя накручивать себя и искать подвох даже там, где его быть не могло. Казалось, что все вокруг снова были настроены против неё, словно каждый из окружающих её людей знал о предательстве — и молча осуждал.
Она хотела, чтобы её осудили, сказали
