Так продолжалось почти десять месяцев, пока юноша не допустил непростительный промах. Секундная расслабленность и Лейдл, споткнувшись, вылил вино на партнера хозяина. Крейн покраснел от гнева, но промолчал. А уже вечером Дарнели жестоко избил неуклюжего пленника. На следующий день корзанца перевели в серую команду. Для парня начались тяжелые трудовые будни.
Синяя группа жила значительно хуже белой. Невольникам изрядно доставалось от надзирателей. Однако сильно бить техников охранники не решались. Не дай бог будет сотрясение мозга или перелом руки. Мектон сразу насчитает огромные убытки. Ведь данная категория рабов занималась обслуживанием и ремонтом машин. А их у Крейна сотни.
В результате негодяи отыгрывались на простых пленниках. С ними надзиратели не церемонились. Электрические хлысты пускались в ход и по поводу, и без него. Особенно охранники любили мучить горгов. Несчастные существа дико визжали, извивались, судорожно махали конечностями и шевелили усиками. Несмотря на мощные челюсти и острые трехпалые кисти, насекомые никогда не сопротивлялись. Покорность несчастных тварей поражала.
Брайтгезы вели себя иначе. Постоянно отгрызались, скалили зубы, грозно стучали себя в грудь. Чтобы успокоить буйных инопланетян на них надевали цепи. Этих агрессивных тварей надзиратели и штурмовики откровенно побаивались. По слухам пару лет назад один брайтгез то ли «сорвался», то ли сошел с ума. Он накинулся на охранников и, прежде чем солдаты застрелили невольника, успел перегрызть горло двум подчиненным Дарнели. С тех пор надзиратели внимательно следили за мохнатыми существами.
– Перерыв, ленивые ублюдки! – выкрикнул Брук. – Вылезайте из канавы и идите на водопой.
О Норквиле надо сказать особо. У коренастого аланца, видимо, был комплекс на почве низкого роста. Брук не выносил высоких людей и постоянно к ним придирался. Бил рабов охранник чаще всего по ногам. Ну, а когда бедняга падал на колени, охранник набрасывался на него с кулаками. В жестокости Норквил ничуть не уступал своему начальнику.
К концу дня аланец буквально свирепел. Уставшие пленники работали гораздо медленнее, чем утром, и это вызывало ярость у надзирателя. На невольников обрушивался град ударов и ругательств. Не стояли в стороне и помощники Брука.
Положив лопату, Андрей с трудом вскарабкался по крутому краю канала. Рядом пыхтел и скатывался вниз пятьсот четырнадцатый, мужчина лет сорока. Юноша протянул рабу руку и вытянул его наверх. Они неторопливо двинулись к небольшой тележке с металлической цистерной. Сюда же брели и остальные пленники. Охранники, небрежно помахивая хлыстами, внимательно наблюдали за невольниками.
Открыв кран, раб в синей униформе наливал воду в пластиковые кружки. Мутная, теплая жидкость отвратительно пахла, но выбирать не приходилось. Жажду нужно обязательно утолять. Волков залпом осушил емкость и снова занял очередь. За время перерыва пленники успевали выпить по три кружки. По объему что-то около литра. На пять-шесть часов этого хватало.
– Все! Закончили отдыхать, – произнес Норквил. – Теперь меняетесь орудиями труда.
Андрей тяжело вздохнул. Идти первым удовольствие не из приятных. Дело в том, что невольники произвольно разбивались на пары. Один дробил мотыгой крупные камни и твердую породу, а второй, выгребал грунт из канавы. Работать лопатой считалось более легким занятием.
– Побыстрее, побыстрее! – не унимался Брук. – Мое терпение иссякает.
Как только замелькали хлысты, пленники ускорили шаг. Волков пытался увернуться от удара, но не успел. Острая боль пронзила левое плечо. Подросток взвыл и невольно прогнулся вперед. Через несколько секунд мальчик спрыгнул в траншею. Андрей взял мотыгу, поднял ее над головой и с силой опустил на торчащий из земли булыжник. Раздался глухой, надрывный треск. Камень раскололся пополам. Получилось удачно. Теперь надо подцепить острием обломки и вытащить их наружу.
Сзади тихо бурчал пятьсот четырнадцатый. Юноша обернулся и посмотрел на мужчину. Лицо невольника раскраснелось, на шее вздулись жилы, в глазах неимоверная усталость. Бедняга на грани. Волков сразу вспомнил третью декаду своего пребывания в лагере. Она стала необычно «урожайной» на покойников.
Сначала прямо в канаве умер триста девятый. Тестианец наклонился к лопате, покачнулся и беззвучно рухнул лицом вниз. Высокий темноволосый надзиратель принялся пинать раба ногами. Болван. Пленник уже отмучался. Спустя полчаса пришел врач и констатировал остановку сердца. Труп триста девятого закопали неподалеку от канала. Ни могильного холмика, ни надгробной плиты, ни креста. Родственники никогда не узнают, где похоронен несчастный невольник. Человек просто исчез.
Более страшная судьба ждала четыреста сорок восьмого. Мужчина провел в рабстве почти пять лет. Все бы ничего, но у аластца обострилась почечная болезнь. Покупать рабу лекарства никто, естественно, не собирался. Дарнели пошел по проверенному пути. Если от пленника нет толку, значит, его необходимо прикончить.
Возле столовой невольник столкнулся с одним из охранников. Беднягу тут же обвинили в нападении и поволокли к столбу. Мерзкий, пошлый фарс. Прежде чем повесить, аластанца, безжалостные выродки выбили рабу зубы и сломали челюсть.
Ну, а спустя два дня покончила с собой изнасилованная пленница. Мужчины и женщины крайне редко пересекались. Они даже питались по сменам. Невольницы из серой группы трудились в поле и на овощных плантациях. Устав от постоянных надругательств рабыня кинулась под уборочный комбайн. С тех пор пленников близко к машинам не подпускали. Немного поумерили пыл и надзиратели. Потеря трех невольников в течение декады вряд ли понравилась Крейну.
Сириус медленно клонился к горизонту. Лучи белого гиганта уже не так обжигали кожу. Утерев пот со лба, Андрей снова схватился за рукоять мотыги. Длительная пауза недопустима. Хорошо если охранник разразится гневной тирадой, а то может молча приложиться хлыстом. Резко поднять орудие труда подростку не удалось. Силы явно на исходе. В коленях появилась неприятная дрожь. Еще хуже состояние у пятьсот четырнадцатого. После обеда мужчина работал мотыгой и теперь едва стоял на ногах. Но вот Норквил взмахнул рукой и крикнул:
– Заканчиваем, уроды! Построение через пять минут. И не злите меня…
Последняя фраза была лишней. На угрозы Брука пленники давно не реагировали. Негодяй все равно кого-нибудь ударит. Главное – открыто не возмущаться. Невольники не спеша выползали из канавы и плелись к пыльной грунтовой дороге. До лагеря им топать километра четыре. На это уйдет не меньше часа. И как бы надзиратель и конвоиры не вопили, быстрее не получится.
