– То есть ты хочешь сказать, что вокруг нас, – Регина взмахнула руками, словно отгоняя комаров, – летают эти самые пузыри вероятности, постоянно изменяющие реальность, а мы этого просто не замечаем?
– Именно так, – коротко кивнул Король Ящериц. – Только это микропузыри, взаимодействующие с тканью реальности на микроотрезках, как пространственных, так и временных. Мы не замечаем их точно так же, как не замечаем свернутые микроизмерения, которых также полным-полно вокруг. Большие стабильные пузыри вероятности, позволяющие изменять реальность в ощутимых масштабах, создают в лабораториях.
– Тогда какой в этом смысл? – непонимающе хмыкнул Виир.
Король Ящериц сделал успокаивающий жест рукой, в которой все еще держал остаток кренделька.
– Пузыри вероятности, зарождающиеся в лаборатории, могут стать причиной хаоса, к которому непременно приведет тотальное нарушение причинно-следственных связей. Поэтому неиспользованные пузыри ловят с помощью водной преграды. В воде они «залипают» и постепенно разрушаются. Для этой цели над исследовательским центром Лукориных, занимающихся изучением пузырей вероятности, в свое время было создано большое искусственное озеро. Однако Лукорины не единственные, кто занимается этой проблемой. Кто-то еще создает гигантские пузыри вероятности, а в качестве отстойника для них использует болото Лунного Карантина.
– Ты хочешь сказать, что в Лунном Карантине, среди этого скопища монстров, кто-то построил и оборудовал научную лабораторию?
– Не в Лунном Карантине, – покачал головой Король Ящериц. – И даже не в Усопших Землях, как вы их называете. Лупус Лукорин говорит, что, в принципе, эта лаборатория может находиться где угодно: в другом времени, в ином измерении, а может быть, и вовсе на другой планете. Кто-то создал канал, сплавляющий неиспользованные пузыри вероятности в наше болото. По тому, что порой появляется из этих пузырей, можно предположить, что источник их все же находится на Земле. Вот только где и когда? Этого мы не знаем и, быть может, никогда не узнаем. Но суть не в этом. Мы можем попытаться использовать один из этих пузырей для того, чтобы вы смогли покинуть Лунный Карантин.
Хамерхаузен озадаченно прикусил губу.
– Ты полагаешь, что попытка изменить реальность не столь опасна, как прогулка по Лункару?
Он-то как раз считал наоборот.
– Искусственные пузыри создаются с целью изменения определенной составляющей существующей реальности. Предсказать, какие именно изменения произойдут, практически невозможно, поскольку невозможно замерить все необходимые параметры создаваемого пузыря. Можно предугадать, опять же с той или иной степенью вероятности, зависящей от опыта и интуиции экспериментатора. То есть работа с пузырями вероятности – это не только наука, но еще и искусство. Научная же составляющая позволяет точно задать привязку к месту и времени, в котором должны произойти изменения. Поскольку в болотном отстойнике находятся не наши пузыри, они не связаны ни с каким конкретным местом в нашей пространственно-временной системе координат. Это значит, что никаких кардинальных изменений существующей реальности не произойдет. Однако, если мы воспользуемся зрелым пузырем, он почти наверняка изменит ваше местоположение в пространстве и времени.
– Откуда ты все это знаешь? – спросила Регина.
– Я же не всегда был Королем Ящериц, – улыбнулся парень. – Прежде я жил в Борее-Два, который еще называют поселком естественников, ходил в школу вместе с другими детьми. И даже проходил практику в лаборатории Лукориных.
Хамерхаузена интересовало другое.
– Где мы окажемся, если воспользуемся пузырем?
– Где-то в ином месте, а возможно, и в другом времени. Не очень далеко. Разброс составляет несколько дней и несколько сотен километров.
– Точно определить, куда нас забросит, как я понимаю, невозможно?
– Ты правильно все понял.
– То есть чисто теоретически мы можем снова оказаться на том самом острове, с которого ты нас вытащил?
– Разумеется. Почему нет? Но если мы найдем большой, зрелый пузырь, то, скорее всего, вы окажетесь где-то за пределами Лунного Карантина.
– Но мы ведь можем оказаться и в самом болоте? – продолжал гнуть свою линию Виир. – Или в логове какого-нибудь хищного зверя? Или в радиоактивном озере, о котором ты говорил?
– Чисто теоретически вы можете оказаться где угодно в пределах радиуса действия пузыря вероятности, – спокойно ответил Король Ящериц. – Но, как я уже сказал, если мы найдем подходящий пузырь…
– Как ты определишь, что он подходящий?
– Не я, а мы. – Король Ящериц развел руки в стороны, как будто собирался обнять Хамерхаузена и Регину. – Все вместе.
– Хорошо, и как мы это сделаем?
– Если мы, все трое, сойдемся во мнении, что пузырь подходящий, значит, так оно и есть.
– Я, например, ничего не понимаю в пузырях вероятности. Регина, полагаю, тоже.
– Тут важно не понимание, а интуиция.
– Значит, интуиция… То есть мы должны положиться на удачу.
– Можно и так сказать.
Хамерхаузен провел ладонью по колючей щеке.
– Ты сам пользовался этими пузырями?
– У меня не было такой необходимости.
– А кто-нибудь другой, кого бы ты знал?
– Нет.
– Значит, мы будем первыми?
Король Ящериц молча кивнул.
– Ясно, – обреченно выдохнул Хамерхаузен.
Ему не нравилась вся эта затея с пузырями. Но больше всего не нравилось то, что предстояло использовать пузырь вероятности из неизвестно кем созданного отстойника на болоте.
– Да кто они такие, эти Лукорины?
– Хорошие люди, – ответил на этот раз Валтор.
– Хорошие люди, – насмешливо проворчал Грир. – И чем ты занимался с этими хорошими людьми, Жак? – Валтор отметил, что Грир впервые назвал своего приятеля по имени. – Ты здорово шаришь в этих вероятностных пузырях и узлах неопределенности?
– Да не так чтобы очень. – Бухлер смущенно почесал ногтями шею. – Вообще-то, им требовался доброволец.
– В смысле псих, который позволяет ставить над собой всякие опыты? – уточнил Грир. – Колоть булавками, шибать током, обливать ледяной водой?.. Так, что ли?
– Я должен был контролировать изменение реальности изнутри, – ответил Бухлер.
– Изнутри чего?
– Изнутри пузыря, разумеется. Дело в том, что после того, как пузырь вносит свои коррективы, для людей, находящихся вне пузыря, новая реальность становится привычной. Они уверены, что никаких изменений не произошло. Да, конечно, можно фиксировать изменения с помощью фото и видеозаписи. Но очень часто после локальных изменений происходит откат назад. То есть реальность возвращается в первоначальное стабильное состояние. И тогда даже видеозаписи измененной реальности исчезают. А вот человеческая память, как ни странно, сохраняет любые изменения. Лукорины не искали легких путей. Они придумали для себя, ну, и для меня, разумеется, невероятно сложную задачку. Они решили попытаться поймать невообразимо малый вероятностный момент. В поисках своих они исходили из посыла, что существует ускользающе малая вероятность того, что гравитационная мина при контакте с ней не сработает.
