– Нет, я хочу сказать, может, это был мой сон?
Рик не знал, что ответить, а Промис отставил бокал и вытер с бороды побежавшую капельку кофе.
– Значит, это был не сон, – произнес он таким голосом, словно сделал величайшее открытие. – А я-то надеялся, что снится.
– А что ты в этом сне делаешь?
– Я, Рикки, со звездами разговариваю… – признался Промис и насупил брови, ожидая насмешек. Но Рик смеяться не стал и его это признание ничуть не удивило.
– О чем разговариваешь? – поинтересовался он.
– Они меня расспрашивают, что я делаю, как живу. И что здесь на острове происходит.
– Им это интересно?
Промис вздохнул и, пригладив бороду, пожал плечами.
– Думаю, что нет.
– Нет? А зачем тогда спрашивают?
– Они время тянут, чтобы в нужный момент задать свой самый главный вопрос.
– Главный вопрос?
– Да. – Промис кивнул. – Но я давно уже знаю, о чем он.
– О чем же? – Рик взял из пачки сигарету и понюхал ее. В детстве ему очень нравился запах сигарет, а позже он даже пробовал курить, но это ему не понравилось, хотя запах сигарет нравился до сих пор.
– О чем этот вопрос, Промис?
– Им не понравится, если я скажу тебе.
– Кому, Промис? – Рик обернулся, чтобы посмотреть в угол позади себя. Там было подозрительно чисто, поэтому только этот угол казался ему опасным.
– Тем, кто расспрашивает, им это не понравится.
– А ты скажи шепотом – я услышу, – предложил Рик и подался вперед.
– Они все равно услышат, – сдавленным голосом произнес Промис и судорожно сглотнул.
– Здесь никого нет, Промис, а за окнами солнце и чистое небо.
– Ветрено…
– Что?
– Сегодня ветрено.
– Да, я помню. Сегодня ветрено, высокие волны, но чайки все равно летают и не прячутся – значит, бури не будет.
– В том углу, что позади тебя…
– Что?
– В том углу, который позади тебя… – прошептал Промис, нагибаясь к Рику.
– Что там? – шепотом спросил Рик, чувствуя, как по спине пробегают мурашки. Или это чье-то прикосновение?
– Там нет пыли и пауки не вьют паутину…
– Я знаю.
– Рикки… – дыхание Промиса участилось и на лбу выступили крупные капли пота. – Рикки, они хотят задать мне главный вопрос…
– Говори, я слушаю…
– Они хотят спросить: зачем вы живете, люди?
Где-то далеко что-то тяжело ухнуло, как будто опустилось морское дно, на столе зазвенели разнокалиберные ложки.
– Это они! Это они! – закричал Промис, вскакивая.
– Успокойся, камрад… – сказал Рик, тоже поднимаясь. – Ты уже все сказал, поэтому никто тебе не навредит.
– Ты думаешь?
– Конечно. Ведь эту тайну знаем уже мы двое, а против двоих они не пойдут.
– Почему?
– Потому. Давай закончим завтрак и пойдем в ангар.
– А сеньор Ромеро?
– Он приедет и навестит нас. Вчера он был не в духе, а сегодня, я уверен, мы с ним поладим.
Несмотря на кажущееся внешнее спокойствие, Промис продолжал нервничать. Пока они шли к ангару, он то и дело оглядывался и далеко обходил придорожные кусты, нашептывая что-то вроде: ветрено, ветрено, будет очень ветрено.
В ангаре все выглядело так, как было оставлено накануне. Пушка стояла на месте и, увидев ее в сборке, Рик облегченно вздохнул, до этого у него оставались сомнения в том, что вчерашний день ему не привиделся.
Когда зажглись светильники, Рик сказал Промису, чтобы тот поднимал ворота, однако бедняга все еще пребывал в состоянии подавленности, ну а Рику уже опять хотелось выпить.
– Слушай, старина, а у тебя нет обычного фунобуксида?
– Что? – сразу откликнулся Промис. Видимо, он тоже думал об этом. – Фунобуксид?
– Ну да. Выпустим туда дезактиватора, взболтаем и выпьем.
– Я так никогда не делал, – заметил Промис.
– Я тоже, – признался Рик. – Но интуитивно чувствую, что получится.
Промис сходил за раствором и баллончиком дезактиватора. Реакция в банке из-под орехов прошла бурно, с выпадением розоватого осадка, и Рик, ничуть не сомневаясь, выпил полстакана полученной жидкости.
– Ну и как? – спросил Промис, испытующе глядя на Рика.
– Керосином отдает, – сказал тот и выдохнул.
– Керосин – это хорошо, от керосина ничего плохого быть не может, – уверенно заявил Промис, налил себе порцию и тоже выпил.
– Давай открывай ворота, – сказал Рик, когда Промис, смахнув проступившие слезы, сумел, наконец, сделать первый вдох.
– Крепкая получилась, – сказал он и шмыгнул носом. – Сейчас открою.
Промис подошел к стене, повернул рычаг, где-то наверху щелкнули электрорасцепители.
Застрекотали приводы, заскрипели несмазанные ролики, и огромная, похожая на гигантский занавес стальная штора начала медленно подниматься, накручиваясь на скрытые под потолком барабаны, а Рик увлеченно следил за тем, как в расширяющуюся под воротами щель проникало все больше солнечного света, быстро заполнявшего ангар, перебегавшего от пары стульев у стены к правому шасси «трайдента», от стопки «лысых» покрышек к запыленному стеллажу, и повсюду оставлявшего следы – стремительно удлинявшиеся тени.
Это напомнило Рику давнее представление, которое он однажды посетил в детстве. Там была похожая, залитая светом сцена и множество непонятных персонажей, который выглядели как неясные тени. Они бегали из конца в конец, выкрикивая какие-то слова, а потом звучала музыка. Что это был за спектакль, Рик не помнил, в памяти остались только облачка серебристой пыли, поднимавшейся всякий раз, едва кто-то из актеров топал ногой у края сцены.
Когда ворота поднялись полностью, в ангаре стало так светло, что он сразу потерял свою таинственность, превратившись в огромный захламленный сарай. И «трайдент» с двигателем «на спине» выглядел уже не так романтично, просто как обычный самолет, типичный контрабандистский трудяга.
– Ну как, тебе стало лучше? – спросил Рик.
– Да, страх куда-то ушел, – ответил Промис. – Его отпугнул запах керосина.
– Я полезу в кабину и посмотрю, что там и как…
Промис согласно кивнул, тогда Рик взобрался на крыло, опустил голову и стал смотреть в пол, который слегка подрагивал. Это означало, что «они» про него не забыли и были недовольны тем, что Промис рассказал об их тайном вопросе.
Переступая по плоскости, Рик достиг дверцы и, забравшись в кабину, стал осматриваться и принюхиваться.
Пахло, как обычно, бреатиновой обивкой и нафтогелем из подтекавшего клапана управления – это была одна из «болячек» самолета. А еще табаком, но не дымом, а именно цельным табаком, который, вероятно, набивали в трубку.
Рик знал одного человека, который не курил, но всегда ходил с трубкой во рту и по два раза в день набивал свежий табак, а старый выкидывал. Чудной был парень, хотя совсем не пил. Вот только как его звали? Этого Рик не помнил.
