— Ивенн! Что с тобой? Кто-то обидел?
Девушка молча помотала головой и снова уткнулась в кадку, где была налита чистая вода. Но хозяйка не отступилась: когда та отложила только что помытый кувшин из-под молока, осторожно взяла её за плечи и, развернув к себе, посмотрела прямо в глаза. Ивенн испуганно моргнула и опустила ресницы.
— Что случилось?
— Они… хотели увезти меня с собой, — наконец выдавила девушка. — Один, что был с ними, не позволил…
Уна поджала губы, покачала головой. Да, здесь нравы такие, что некоторых лучше и не знать. Особенно за перевалом, в Халле, где добра не ищут. Трудно придётся девчонке, она к этому непривычная… Уна открыла деревянный сундучок, в котором хранились всякого рода ягоды и травы, выудила оттуда веточку остролиста и, мягко улыбнувшись, подала своей помощнице.
— Вот, возьми его. Это остролист. Говорят, он от людей недобрых хранит, от неосторожности чужой да и вовсе от всяких.
Ивенн бережно приняла веточку, поднесла её к глазам, прищурилась, разглядывая, и вдруг подняла голову, посмотрела на женщину. Что-то новое, необычное, доселе невиданное мелькнуло в её глазах — то ли изумление, то ли робкая радость.
— Я помню его! — прошептала Ивенн, коснувшись губами веточки и привязав её к тонкому льняному пояску. — Он был там!
— Где? — встревожилась Уна. Но особенного повода бояться не было: девушка радовалась этой веточке так, словно встретила старого знакомого.
— Он был там, на поляне, которая мне то и дело снится, — повторила она, и впервые за долгое время лёгкая, едва уловимая улыбка тронула её губы. — Я помню, точно помню… Рос вокруг поляны…
Однако тут же робкая улыбка исчезла, и Ивенн нахмурилась, задумчиво потёрла переносицу, словно пытаясь поймать что-то ускользающее, какую-то мысль…
— Что-нибудь ещё помнишь? — Уна взглянула на неё с надеждой, но та качнула головой и, смахнув со лба тёмные прядки, снова принялась за работу.
О случае в трактире Йоханну рассказывать ничего не стали: к чему лишний раз ворошить то, что пугает, напоминать об этом? Уна поначалу испугалась за их гостью, что она снова надолго закроется, замолчит, и тогда о её прошлом точно ничего нельзя будет узнать, но Ивенн держала себя так, словно ничего не произошло, даже улыбалась хозяевам и — Уна обратила внимание — нередко касалась пальцами тонкой веточки остролиста, на которой из-под изрезанных листочков выглядывали три алых ягодки.
Когда вечер опустился на маленький горный городок и последние посетители ушли или уехали, Йоханн закрыл трактир и решил пройтись по к северу по склону. В конце липня-месяца здесь цвело множество трав и деревьев, горный воздух мешался с тонкими ароматами растений, а ветер приносил откуда-то из-за перевала свежий речной запах. К удивлению супругов, Ивенн робко попросилась прогуляться с ним.
Они шли по неширокой горной тропинке, и лёгкий тёплый ветерок играл волосами, путался в длинной холщовой юбке, колыхал высокую траву и цветы. Длинные рваные облака тянулись к закату вслед за последними багряными лучами солнца. В воздухе сладко пахло чабрецом и шалфеем, вдалеке темнели неровные горные хребты. Йоханн молчал, глядя себе под ноги: после долгого дня, проведённого в шуме и разговорах, очень хотелось тишины, и Ивенн, очевидно, чувствовала его настроение, просто тихо шла следом, иногда восторженно оглядываясь на красивые картины, открывающиеся глазу с высота склонов перевала.
— Скажите, пожалуйста, — наконец окликнула она Йоханна несмело, — как называются эти места? В горах так красиво… Но я уверена, что никогда не была здесь ранее.
Йоханн окинул взглядом открывшийся с плато вид. Где-то там, вдалеке, виднелись огни на сторожевых башнях у стен Реславля: из всех городов Кейне он располагался к Флавиде ближе всего, но даже эти огни отсюда казались маленькими золотистыми точками.
— Мы живём в городке, который носит название Флавида, — с готовностью ответил Йоханн. За многие минувшие годы он привык к этим местам и даже успел полюбить их. — А горы — это перевал Ла-Рен. Не советую тебе гулять здесь одной, на дорогах может быть опасно, нередко проезжают ратники из Халлы. Это Западные земли…
Ивенн невольно нахмурилась, вспомнив ратников в чёрных костюмах и синих плащах, которые так обошлись с нею накануне. Правда, один из них за неё заступился, но это не значило, что другие такие же порядочные, как он.
— Там, вдалеке, видишь огни? — продолжал Йоханн. Ивенн кивнула. — Это королевство Кейне. Город Реславль ближе других сюда, но и до него добрых полдня пути конному, а пешему и того больше. Ренхольд — столица Кейне. Есть ещё маленькие городишки, вроде Валеха, но их всех не упомнить… К восходу отсюда — империя Дартшильд, богатые земли, плодородные, — трактирщик с некоторой досадой вздохнул и махнул рукою. — Вот и воюют за эти земли…
— А что дальше, за… — девушка запнулась, вспоминая название княжества, — за Халлой?
— Там Земли Тумана, — нахмурился Йоханн. — О них мало знают, оттуда никто не возвращается, разве что очень, очень редко… Правитель их, лорд Эйнар Альд Мансфилд, говорят, самый сильный Хранитель Тьмы и Света, только ветер его знает, правда ли, нет… Вообще-то мне рассказывали, что так не бывает: те, у кого в душе и Тьма, и Свет единовременно, не выживают.
Хранитель Тьмы и Света… Что-то отозвалось в памяти Ивенн при этих словах, но, как она ни старалась, ничего воскресить не удалось.
— А кто такие Хранители? И… как я попала сюда? — спросила она, когда молчание затянулось. Йоханн поджал губы: не хотелось рассказывать ей всё и сразу, но, вероятно, теперь от расспросов не уйти.
3. Правитель Земель Тумана
Королевство Кейне, Ренхольд
Впервые в жизни Кит позволил себе оставить Совет без причины, оговорённой в правилах. Он просто остался дома. Минул уже целый месяц с того дня, как его сын пришёл в Ренхольд — он отчего-то ожидал этого. Ожидал и боялся. За прошедшее время он понял, что Ярико вырос таким, как и должен был: ни разу никто не заметил за ним ничего дурного. Он всегда относился ко всем одинаково ровно и спокойно, больше слушал, нежели говорил, о себе многого не рассказывал, на все расспросы только отмахивался. Единственное признание, которое родителям удалось от него добиться, — то, что он был влюблён в Хранительницу, там, в Яви, и до сих пор любит её. В то, что она погибла, верить отказывался: несмотря на то, что сам жрец Сварога об этом рассказал, Ярико всё равно не соглашался. Когда после полуночи Иттрик влетел в горницу Кита и, с трудом сдерживая слёзы, на одном дыхании выпалил рассказ о том, что произошло на самом деле, Ярико, который сам только пришёл и ещё мало что соображал, потребовал от него доказательства. Напрасно Кит, Райда и Йала уверяли его в том, что истинные жрецы никогда не лгут — Ярико не поверил. Он говорил, что непременно увидел бы её, ежели бы она пошла за ним, но добрую половину дороги он прошёл в одиночку, а потом Звёздный Путь оборвался. И то, что Славка до сих пор не пришла сюда, означает только одно: то, что она жива. Так и в тот вечер Ярико в который раз пытался доказать отцу, что Славки здесь нет и быть не может, но Кит, выслушав его сбивчивые доказательства, вздохнул и покачал головой.
— Я бы не был так уверен, сынок, — промолвил он, когда юноша замолчал и отдышался. — Иттрику я верю больше, чем самому себе. Звёздная Дорога могла привести её в Халлу, в империю Дартшильд, да куда угодно, кроме Кейне, здесь много мест. В конце концов, её могло забросить в какую-нибудь неизвестную деревеньку.
Ярико хотел что-то возразить, даже со стула приподнялся, но Райда успокаивающе коснулась его руки, и он вздохнул, опустился обратно.
— Отец её, оказывается, тоже человеком быть умеет, — продолжал Кит как бы невзначай. — Не верит, равно как ты. Говорит, что Астра на всё способна, но девочка тоже сильна и вполне могла бы справиться с нею.
