— У тебя третье дежурство подряд? — участливо поинтересовался он, припоминая, что две недели назад Хант находился в таком же состоянии, и надеясь хотя бы в этот раз вызнать причину. — Совсем без меня загоняли? Почему до сих пор не сказал? Я же разберусь!
— Да никто меня не загонял, — со слабой улыбкой отмахнулся Хант. — Просто устал. Проблемы в семье.
— Это в смысле? Девушку наконец себе нашёл?
— Нет… в другой семье.
— В какой «другой»?
Цезарь даже забыл, за чем пришёл. Всё время своего общения с Хантом — а это без малого четыре года — он был уверен, что никакой семьи, ни одной, ни «другой», у него нет. В базе данных он значился как сирота, братьев и сестёр не имел, ни на одной девушке пока не женился и детей вне брака вроде тоже не заводил. Или ему просто не всё рассказывают?
— А, да… Мне же так и не пришлось к слову посвятить тебя… Ну, в общем, есть у меня в знакомых одна семья. От неё я, собственно, сиротой и являюсь. Выгнали они меня в своё время, — Хант хмыкнул. — Или я сам выгнался… сейчас уже точно не скажешь, давно это было. Я тогда только школу закончил. Захотел поменять имя с фамилией, а они мне не простили. Вот я и ушёл.
— Стоп. Только из-за имени с фамилией?
— Да видная у нас фамилия, меня в школе бесило, что меня за мажора держат, а характер у меня не тот совсем, не то что у моего старшего братца. Я хотел в университете от этого избавиться. А получилось, что избавился сразу от всего. В МД пришёл буквально с голой задницей. Право на прошлое у нас уважают, и я попросил в нём не копаться, поклялся только на детекторе, что ничего опасного не скрываю. Так что никто не в курсе, кто мои родственники.
— Ого, — Цезарь покачал головой. — Зайдёшь так соку попить, а тут тебе сногсшибательные новости про близких друзей. Что ж раньше молчал? Не доверял мне? И не прими это как упрёк, я тоже уважаю право на прошлое.
— Нет, Цезарь, я тебе всегда доверял, — мотнул шевелюрой Хант и вновь начал постукивать по чашке. — Просто до определённого времени я не поддерживал с ними вообще никаких связей. А потом однажды, два года назад, в командировке, встретил их в Седе. Всей семьёй. Я, оказалось, уже дядя, целых два раза, мальчишкам тогда четыре и восемь лет было. Брат меня не то чтобы совсем не рад был видеть, но и особого энтузиазма не выказал. С женой его мы и раньше не ладили: он женился, ещё когда я был с ними, он меня старше почти на десять лет, такую железную дамочку выбрал, держитесь крепче… Ну вот, я после этой встречи попросил хоть иногда видеться с племянниками. Брат подумал и разрешил. Им не до детей: работа на крупном предприятии — это, знаешь, не гвозди забивать. Договаривался всегда с их гувернёром, приезжал куда скажут, раз в два-три месяца. Привязался. А последние полгода глухо всё. Гувернёры трубку не берут, до брата, понятное дело, тоже не дозвонишься. Странно как-то… — Хант вздохнул, промахнулся пальцем и случайно сбил с блюдца ложку. Цезарь нагнулся её поднять.
— То-то эти полгода ты иногда как пыльным мешком стукнутый. Я уж грехом подумал, из-за меня. Через наших выходить не пробовал?
Эрбис только покачал головой.
— Не хочу, чтобы о нашем родстве пока знали. Это наложит на меня ответственность, которая мне не нужна.
— Мне скажешь? Я могу пробить по своим каналам, никто ничего не узнает, обещаю.
— Разве ты не отчитываешься лично Аспитису?
Цезарь усмехнулся.
— Мессия, конечно, требует безоговорочного подчинения — но и свободу не ограничивает, если она не вредит его интересам. Я пока ничего вредного не вижу. Так скажешь?
— Ладно, может, стоило сделать это давным-давно… Мой старший брат — Александр Рассильер, глава корпорации «Орион», крупнейшего предприятия северной горной промышленности, которое принадлежит МД.
— О, — Цезарь задумчиво взял вилку салата, обдумывая информацию. — В последнее время с этой корпорацией подозрительные вещи творятся, и твои слова только подтверждают, что там что-то нечисто. Разберёмся, друг. Я буду не я, если хорошенько их не потрясу — от лица всего МД, а не лично тебя.
— Спасибо, — улыбнулся Хант, — я…
Его телефон, лежащий на столе, резко провибрировал. Эрбис глянул на дисплей и тут же снял блокировку. Цезарь наблюдал за тем, как ещё больше сереет и без того серебристая кожа его лица, пока он вчитывается в текст пришедшего ему сообщения. Через минуту Хант молча передал телефон терасу, и тот увидел на экране следующее:
«Богдан, это Алекс. У нас беда. «Орион» почти весь под контролем Зебастиана, а наша семья у него в заложниках. Завтра в пять вечера в головном штабе «Ориона» состоится передача последней части компании северным шакалам, после чего всех нас, скорее всего, убьют. Если можешь, помоги».
— Уверен, что это не фейк? — спросил Цезарь у Ханта, буравившего взглядом какую-то точку за терасом. — Они всё это могли просто придумать, чтобы… да много можно подобрать причин!
— Да. Только моё настоящее имя достать не так просто. Здесь я рядовой агент и особой ценности не представляю, выманивать меня незачем. Вынудить на что-то брата? Он бы всё спустил на тормозах, я не настолько ему дорог, мы вообще никогда особо не ладили. Мне что-то подсказывает, что ему просто наконец удалось воззвать о помощи. И я помогу! — Хант вскочил со стула и почти сорвался с места, когда Цезарь схватил его за рукав.
— Сиди уж, помощник, — уже хорошо отработанным приказным тоном сказал он, и эрбис подчинился. — Я пойду с этим к Мессии. Дальше всё скрывать нельзя. Наш карательный отряд всё разрулит.
— Только посмей не взять меня с собой! — гневно крикнул Хант. — Тогда нашей дружбе конец, ясно?
— Я это и сам понял, не трудись объяснять. Попрошу пока никаких действий не предпринимать без указаний с моей стороны. Хорошо?
— Ладно… — эрбис отвёл взгляд.
— Спасибо, — искренне поблагодарил Цезарь и встал. — Мы всё исправим. Обещаю.
Ободряюще улыбнувшись теперь с мольбой глядевшему на него Ханту, терас поспешил к кабинету Мессии.
Уже подходя к двери приёмной, Цезарь очнулся: ночь, Аспитис, скорее всего, давно дома, с кем он собрался разговаривать? Конечно, с рождением сына Мессия стал куда больше времени проводить на работе, но ещё вчера он задерживался до позднего вечера, вряд ли сегодня это повторится. Тем не менее терас решил зайти. В приёмной его встретил ночной секретарь Аспитиса — совсем молодой огель Марк Оргал, парень с темноватой даже для своей расы кожей, крупными, широко расставленными глазами, цвет зрачка которых почти сливался с цветом радужки, длинными тонкими пальцами и таким простодушным выражением на круглом, чуть вытянутым вниз лице, что Цезарь часто задавался вопросом, как в их обители интриг и обманов вообще оказался этот человек, не связанный ни с кем из вышестоящих даже самыми отдалёнными родственными узами. Но, очевидно, он был исполнителен и надёжен, иначе Мессия не доверил бы ему столь важную должность.
