И они попрощались: распили, пустив по кругу, бутылку мутного и вонючего самогона, презентованную щедрым стариком-бедуином, помолчали, покурили, снова помолчали.
– Всё, нам пора, – непонятно вздохнув, объявил совершенно-седой Василич (он же – «профессор Курье»).
– Пора, – отводя глаза в сторону, подтвердил Маххамад-младший. – Прощевайте, ребятки. И это…. Присматривайте тут…
– Присмотрим, старина, не сомневайся, – пообещал Лёха.
– А милой Родине – приветы передавайте, – дополнил Белов.
– Обязательно передадим…. Прощай, Сахара. Так тебя и растак. Надеюсь, что навсегда…
МИ «шестнадцатый», плавно поднявшись в бездонное нежно-голубое небо, улетел в сторону морского побережья, а ещё через два часа на песчаной площадке приземлился «ооновский» пятнистый «Ирокез».
И тут же тоненько «запикала» коротковолновая рация.
– Да, слушаю, – откликнулся Петров.
– Здесь – Жано Матисс, – сообщил надменный голос. – Быстро в вертолёт, разгильдяи! Лесенку уже спускаю…. Во-первых, генералы жаждут пообщаться с вами. Во-вторых, ожидается песчаная буря. Надо успеть – до её прихода…. Залезаем, мать вашу российскую! Торопимся! Активней шевелим помидорами недозрелыми…. Ещё активней. В полёте переоденетесь. Я вашу форму с собой прихватил…
Они, как и положено, успели. Да и песчаная буря, которая разразилась через тридцать пять минут после приземления «Ирокеза» на вертолётной площадке «ооновского» лагеря, оказалась, честно говоря, совсем несерьёзной. То бишь, откровенно-детской, так как продлилась – от силы – часа два с небольшим. Впрочем, последнее обстоятельство – в дальнейшем – обрадовало, отнюдь, не всех…
Итак, попрощавшись с Матиссом и вторым пилотом, Петров и Тёмный выбрались из вертолёта и торопливо зашагали к лагерному штабу.
– Наши вещички пусть пока у вас побудут, – обернувшись, прокричал Белов. – Потом заберём.
– Хорошо. Пусть побудут. Не вопрос, как любят говорить все русские, – покладисто разрешил лохматый Жано. – Удачи вам, господа офицеры, на ковре генеральском…
Генералы встретили своих бойцов, вернувшихся из особо важной служебной командировки, приветливо и радушно. То бишь, практически с распростёртыми объятьями. Мистер Фрэнк Смит выдал каждому – в виде незамедлительного реального поощрения – по литровой бутылке ирландского виски и подписал приказ о внеочередном премировании «в размере двухмесячного денежного довольствия». А Виталий Палыч, обменявшись с подчинёнными крепкими рукопожатиями, объявил «о неделе выходных от службы – для отдыха и поправки здоровья», а также торжественно пообещал вручить – в самом скором времени – «по дельному орденку», мол: – «Звезд Героев не обещаю, хлопотное это дело. Но по «Мужеству» – как минимум – получите. Если, понятное дело, будете держать длинные языки за зубами…. Всё произошедшее в оазисе Аль-Дуз является государственной тайной самого высокого уровня. Причём, сразу нескольких серьёзных государств. Это, братцы мои, понимать надо…».
На этом высокая аудиенция и закончилась.
Браво козырнув генералам, они покинули штабное помещение и вышли на свежий воздух.
– Заберём у вертолётчиков наши шмотки, а потом немного побухаем с пацанами? – трепетно поглаживая бутылку с виски и жадно сглатывая слюну, предложил Тёмный.
– Э-э-э, – замялся Петров. – Тут, понимаешь, такое дело…
– Ага, тёмно-рыжие волосы мелькнули между палаток. Всё понятно. Иди, верный соратник, к своей зазнобе прибалтийской. Иди-иди. Отрывайся, счастливчик…. Э-э. Свой бутылёк мне отдай. Тебе-то он нынче ни к чему. Развезёт, понимаешь, вследствие хронической усталости, с первой же рюмашки. Не до жаркого секса будет. Так как уснёшь. Или же с мужской потенцией пошлый казус приключится…. Гы-гы-гы! Не обижайся, шутка такая – в стиле «а-ля генерал-лейтенант Громов»…. Всё, я пошёл. Сказочных удач и удовольствий неземных…
Не успели они с Вандой, спрятавшись от любопытных посторонних глаз за щитом с «лагерными» объявлениями, всласть нацеловаться, как грянула – во всей своей «сахарской» красе – песчаная буря.
– Что будем делать? – прикрывая голову девушки от колючих песчинок полой своей пятнистой куртки, спросил Лёха.
– А? Ничего не слышу. Говори, пожалуйста, громче…
– Что будем делать?! – он максимально повысил голос, стараясь перекричать надсадный вой юго-восточного ветра. – Куда пойдём?! Попробуем пробиться к столовой?!
– Нет! – махнула направо рукой Ванда. – Вон там спрячемся!
Метрах в сорока-пятидесяти от щита с объявлениями располагалась так называемая «мусорная бытовка», куда обитатели «ооновского» лагеря сносили различный крупный бытовой мусор, не предназначенный для утилизаторов-измельчителей: сломанные раскладные стулья, рваные байковые одеяла, вышедшие из строя ноутбуки, дырявые кастрюли из столовой и так далее.
Держась за руки и сгибаясь под яростными порывами ветра, они добрели до бытовки.
Петров, не без труда справившись с тугой защёлкой, приоткрыл дверь и предложил:
– Проходите, мадмуазель.
– А? Что?
– Проходи! А я за тобой! Потом дверь прикрою!
– Ага, конечно…
Бытовка была заполнена крупным мусором менее чем на треть.
– Матрас из госпиталя прислонён к стене, – задумчиво пробормотала Ванда. – Опусти-ка, милый, его на пол…. Считай, почти новый. Только парочка стальных пружин торчат из торца. А поверх обивки можно наши куртки постелить…. Как считаешь?
– Можно. Постелить. И даже нужно. Очень…
– Вой за стенкой стих, – слегка приподнявшись на согнутом локте, сообщила Ванда. – И в окошке, за стеклом, голубое небо проглядывает сквозь рваные тёмно-серые тучи. Значит, песчаная буря закончилась. Жаль. Так быстро время пролетело…. Сейчас беспокойный «лагерный» народ начнёт бестолково шастать туда-сюда. Кто-нибудь и сюда может мимоходом заглянуть. А задвижки, запирающей дверь изнутри, не предусмотрено. Надо вставать, одеваться и сматываться отсюда, пока не попались с поличным…
– Подумаешь, попадёмся, – подложив ладони под затылок, принялся ворчать умиротворённым и счастливым голосом Петров. – Лично я и не собираюсь скрывать наших отношений. Ни от кого. Пусть все знают. Знают и завидуют. Вот.
– Я тоже не собираюсь, – светло улыбнувшись, заверила девушка. – Ни от кого. Вот, только…. Как быть с моей патриархальной прибалтийской натурой? Ну, не готова я к косым взглядам и смешкам за спиной, мол: – «Их застали в неглиже, за жаркими поцелуйчиками, причём, в бытовке для крупного бытового мусора…». Наверняка, со стыда сгорю и сквозь землю провалюсь…. Алекс, давай побыстрее уйдём отсюда? Ну, пожалуйста…
