Впереди раздавался шум, и что-то очень знакомое происходило там. Человек-Дар назвал это веским словом «дежавю»…
Горн был осажден!
Сейчас полутьма почти скрывала формы, редкие факелы по стенам едва ли давали достаточно света, чтобы разглядеть запертые ворота и крупные движущиеся тени перед ними. Доносились злые крики тангров, редкий звон железа, мелькали небольшие факелы снаружи.
Дар мог поклясться, что если не видел, то, по крайней мере, слышал это уже прежде. Именно здесь. Именно так!
Ощущение «дежавю» стало невыносимо острым.
Он вдруг вспомнил пещеру в ночь перед выходом в Горн, где простился с Куаргиром, своим последним другом далеких походов. Тогда они слышали издалека громкие крики перед стенами Горна! А потом Куаргир ушел в ночь, чтобы провести разведку… И чтобы не вернуться никогда. Наутро отчаявшийся Дар один пошел в Горн. И его стали узнавать горожане, словно он тут уже бывал раньше…
Погоди-ка…
Догадка снова осенила Дара, яркой вспышкой освещая все былые несовпадения.
Если он тогда, под грозой ливня девять дней назад, перенесся от удара молнии обратно во времени, то сейчас, через те же девять дней, он здесь – одновременно с тем, как Куаргир приходит в Горн… и он сам, на девять дней моложе, сидит где-то в тех северных склонах, в пещере, внимательно прислушиваясь к крикам…
Время сделало петлю, возвращая его к самому себе!
Девять дней прошли… – и их не было!
Все это нуждалось в проверке…
…Все было бесполезно!
Эта бестия умела крепко держать язык за своими прозрачными зубами!
С отвращением вытерев руки, ди-Ггарц кивком велел вынести бессознательного пленного.
Два моголона, учтиво согнувшись, с грохотом покатили по железному полу саркофаг стальной плетенки, в котором покачивалось костянистое бесчувственное тело.
Сановный рецц в раздражении мотнул длинным мехом на загривке.
Тот еще попался орешек!
Если бы не громадный опыт ди-Ггарца, он бы уже отступился, поверив что дело безнадежно. Что вырвать признания из уст проклятого тангра не удастся. Чертов Грибник был нем как камень, даже звука не удалось выдавить из его плотно сжатых губ.
Ди-Ггарц тонко пискнул от возмущения.
Плесень в теле здорово бережет их от боли! Но все же – каждый следак Сыска в курсе, трава тангров способна перехватывать боль только через несколько мгновений. Но – эти несколько мгновений – это целиком время дознавателя! Его-то и используют! Недаром тангр отрубился в своей переносной клети, будучи хоть трижды грибником.
Ярко-алая кровь раба заляпала все полотенце, и ди-Ггарц с отвращением отбросил его в угол. Прошел через радужную стеклостену и бухнулся в ложемент жилой зоны, даже не приглаживая шерсти…
Спокойнее, спокойнее! Тангр сейчас – единственная ниточка, по которой можно разгадать, как плесень проникла к хучам. Сдохнет – и снова придется блуждать в потемках…
Ди-Ггарц со стоном откинулся на треугольных подушках, расслабляясь и закрывая глаза. Что-то уставать стал быстро. Но тут же улыбка зазмеилась на губах. Как-никак, за плечами был серьезный успех! Что бы ни стряслось с захваченным тангром – ди-Ггарц вновь подтвердил свое прозвище – Плеснебой! Снова все было – быстро и четко, прицел и удар! Кнэ будет доволен… Кто знает, может, это потянет на новое омоложение?
Ди-Ггарц помассировал уставшую шею и стал размышлять.
Крепость «Мощь Давления», в которой они пришли на Хучильдию, по его приказу висела над горным Хирклом, прямо над деревней, где была вскрыта лежка плесени. Если бы там внизу кто-то смог пронзить взглядом густую облачность, крепость казалась бы пылающей точкой в небе. Ослепительно красивой…
Но ди-Ггарц не торопился взойти на крепость. Везде есть глаза, уши и, что гораздо хуже – языки. А ему, Следаку высшего состава, вовсе не нужны были свидетели затянутого или, того хуже – безуспешного дознания. Поэтому лучше беседу с пленником провести на планцере!
Рецц недовольно повел носом.
Рядом, в пробковой стенке, торчали шила и острия с потеками мерзкой алой крови. По привычке ди-Ггарц с размаху швырял лезвия в стену после каждой неудачной попытки… Между прочим, не промахивался, – с какой-то ребячливой гордостью отметил он. – Все повтыкались.
Но какая-то тоска была внутри.
Хотелось уйти. Бросить дознание и вернуться в свою каюту на крепости. Взять золотоглазого вина и расслабиться… Он устал, выдохся после этой продолжительной гонки выслеживания. Зачинщик пойман, плесень взята и упакована, местность внизу уже подвергается тщательному обеззараживанию…
Все нормально. К чему беспокойство?
Ди-Ггарц протянул руку и налил себе немного Н-воды. Приятный вяжущий вкус возбудил небо и язык. Сглотнув, рецц сначала зажмурился, а затем глубоко вдохнул. Чем дольше был перерыв без Н-воды, тем приятнее она ощущалась.
Мир теперь казался куда более сносным. Не без гордости, Следак отметил, что за свои более чем три нормальных срока Службы, уж он-то знает – что считается успехом, а что – провалом. И пока что все сегодня было просто прекрасно. Тангр скоро придет в себя, близкая плесень подлечит его. Можно будет снова начать непростую сессию дознаний.
Ди-Ггарц подумал, что правильно сделал, взяв плесень своим планцером. Теперь она там внизу, в брюхе стальной юркой птицы, навалена своими серыми вонючими грудами прямо с грунтом, из которого ее взяли. Это, конечно, убийственный аргумент. Тангр все отдаст за это. Все-все…
И оба они – грибница и ее грибник – у него в лапках!
Следак косо ухмыльнулся. Но что-то не давало покоя. Какое-то странное иррациональное чувство беспокойства. Что-то не так было с грибником. Уж слишком хорошо он держался, слишком сопротивлялся. А ведь он в безвыходном положении, если трезво оценить. Ему либо сотрудничать, либо под тесак мясницкий! Рецц покачал сокрушенно головой. Если так и дальше пойдет, из него ничего не выжмешь про тропинку, какой плесень пробралась в Хиркл. Сдохнет под ножами – и все тут!
«Погоди», – попенял рецц самому себе. – «На следующей сессии я у него перед глазами выброшу в Безбрежность четверть его плесени! Посмотрим, как он тогда запоет!»
Ди-Ггарц обернулся к рабочей вертикали, взмахивая лапкой. Тут же в воздухе распрямился свет информатора. Прежние задания были отработаны с похвальной внимательностью – но было и ожидаемое разочарование. Черты лица и тела тангра, а также рисунки костяных поверхностей не были зарегистрированы в базах данных планет Короната. Остатки материальных субстанций на поверхностях и складках его тела принадлежали только Хучильдии. Похоже, грибник, зараза, знал процедуры Сыска и умел хорошо мыться… Генотип его принадлежал к южным, черной расцветки кости, «крако-танграм», довольно распространенным по всей территории Короната и уступающим по количеству живых особей только юго-западной ветви краснокостных «хуло-тангров». Племя, часто заметное что среди рабов, что среди свободных, и уж тем более – среди бунтарей.
