Пашутин уже был на последнем лестничном пролете, ведущем вниз, к выходу из подъезда. Воронцов увидел его бледное лицо, потом перевел взгляд на человека во дворе — тому оставалось пройти десять шагов, чтобы добраться до «дипломата».
— Три! Четыре! Пять! — продолжал считать голос. В подъезде повисла напряженная тишина, нарушаемая лишь звуками шагов спускавшихся.
Вдруг Пашутин резко, не сгибаясь, прыгнул вперед с отчаянным криком:
— Стреляй!!!
Тишину вспорола автоматная очередь контролирующего, Игорь вскрикнул, ломаясь в прыжке пополам, но Воронцову хватило времени, чтобы вскинуть пистолет и не целясь выстрелить в темную фигуру на лестнице.
После выстрела тот осел, а Сергей уже повернулся и дважды выстрелил из-за подъездной двери по рванувшемуся к «дипломатом» человеку. Попал он в него или не попал, времени разбираться не было. Воронцову хватило того, что он увидел, как человек во дворе упал, а потом вскочил, и очень быстро, практически на четвереньках, убрался обратно за гаражи.
Сергей наклонился над распластавшимся на ступеньках телом Игоря, потрогал «точку жизни» на шее. Пульса не было! Мертв!
«Все, конец! Эх, Игорь, Игорь… Надо спасать Прибор!», — пронеслась в голове мысль, и Воронцов бросился вверх по лестнице, перепрыгнул через труп контролировавшего, на ходу вытаскивая из кармана бронежилета светошумовую гранату.
Он в два прыжка преодолел лестничный пролет, отделявший его от площадки между первым и вторым этажами, выдернул чеку и закинул гранату на второй этаж, к дверям квартиры. Ухнуло, раздался пронзительно-оглушающий визг, полыхнуло так, что в глазах заплясали «зайчики», но Сергею нельзя было отвлекаться.
Он молнией проскочил последний пролет, и ещё на бегу, пригибаясь к ступенькам, выстрелил по двум замешкавшимся у открытой двери силуэтам.
На ходу подхватив валяющийся у одного из тел автомат, Воронцов влетел в квартиру, вихрем пронесся по комнатам, и на кухне его чуть не вырвало, когда он наткнулся на труп Элеоноры Тимофеевны, убитой выстрелом в затылок. Женщина лежала на полу, неловко подвернув руку, наброшенный на голое тело старый махровый халат распахнулся, а в добрых близоруких глазах застыл ужас… Воронцов прикрыл полой халата дряблое, старушечье тело, скрипнул зубами и выскочил из кухни.
Больше в квартире никого не было…
Сергей выглянул в окно пашутинской комнаты — трое человек, пригибаясь, бежали с разных сторон к центру двора, где одиноко лежал на снегу коричневый «дипломат». Медлить было нельзя, и Сергей, разбив тостым дырчатым кожухом ствола автомата неизвестной ему конструкции окно, закусив губу, начал поливать бегущих длинными очередями, и заставил всех людей во дворе буквально за пару секунд прижаться к земле, а потом — отползти назад!
Подхватив табуретку, Воронцов выбил остатки стекла, торчащие в рамах, и выпрыгнул со второго этажа на крышу стоящей под окном, занесенной снегом «Победы». Крыша машины, не смотря на почтенный возраст, выдержала, Сергей кувырком скатился с неё в мокрый снег и присел за стоящей рядом машиной, четыреста двенадцатым «Москвичем» оранжевого цвета.
«Думай, Воронцов, думай! Ну, давай, не раскисай, сейчас не время! Надо выбираться из этой «ямы»!», — Сергей внимательно следил за двором, одновременно «накачивая» себя, подталкивая к позитивным мыслям, которые могли бы помочь найти выход из сложившейся ситуации…
Время шло. Он сидел за «Москвичем» уже минут пять — непростительная задержка, с точки зрения профессионала — противник мог перегруппировать свои силы, мог скрыто подкрасться, нанести внезапный удар…
Ничего путного Воронцов так и не надумал. Он понимал, что попал в патовую ситуацию, и ему оставалось только действовать — быстро, внезапно, ошеломляюще для противника, с риском для своей собственной жизни. Сергей на миг представил лицо Кати, мысленно попрощался с нею, и вдруг ощутил, что жизнь его с этого момента пошла каким-то зигзагом, и совершенно неизвестно, какой у этого зигзага будет конец.
Сергей вскочил и со всей скоростью, на которую было способно его тело, побежал к «дипломату». Стрелять по нему стали не сразу, но зато потом ударили сразу из нескольких стволов. Пули шипели в слежавшимся снегу, свистели вокруг, и Воронцов вдруг, и так не кстати, вспомнил старую солдатскую поговорку: «Свист пули, которая тебя убьет, ты не услышишь!».
Он сменил обычный бег на «маятник», сбивая стрелявшим прицел, но все равно шансов уцелеть было ничтожно мало!
«Качать маятник» — наука довольно сложная, нужны месяцы тренировок, чтобы научиться чувствовать противника, его психологию, чтобы сразу понять манеру его стрельбы… Сергей же лишь несколько раз, во время учебы в «Щите» ходил «маятником» на полигоне, и теперь ему приходилось туго. Про себя он отмечал движения: «Левая нога, правая нога, шаг, другой, присел, ещё раз присел, обманное движение корпусом, прыжок в противоположную сторону…»
Вроде бы пока, тьфу-тьфу-тьфу, получалось не плохо, но стоило только Воронцову так подумать, как он оступился на предательски скользком от воды и наледи асфальте, на секунду прекратил своё «броуновское движение», и тут же пуля ожгла ногу, словно её стегнули раскаленным железным прутом, и почти в то же мгновение запламенела щека, и по шее потекла струйка теплой крови.
«Не добегу!», — в отчаянии понял Воронцов, прыгнул вперед, потом назад, морщась от жжения ниже колена, перекатился через плечо, и следующим прыжком приземлился практически рядом с «дипломатом»! Стрельба сразу прекратилась.
«Они боятся повредить Прибор!», — вдруг понял Сергей. Верно его предположение или нет, гадать не было времени. Он подхватил нагретый солнцем чемоданчик, поднял его, как щит, перед собой, и из-за этого прикрытия начал осматривать безмолвные окна домов, мокрые красные и серые крыши, черные провалы чердачных отдушин.
Стрелков он заметил почти сразу, видимо, они уже не прятались так же тщательно, как в начале операции — один на крыше, один в открытом подъездном окне дома напротив, ещё один — в дальнем углу двора, в тени от дома, за заснеженной «катушкой» кабеля.
«Пожалуй, двоих я смогу снять!», — подумал Сергей, не прекращая прикрываться своим импровизированным щитом и поворачиваясь так, чтобы «дипломат» закрывал его от всех трех противников.
Воронцов перехватил тяжелый «дипломат» левой рукой, правой выхватил пистолет, и выстрелил в первого стрелка, вжимающегося в железо крыши. Бах! Человек выронил оружие, черный небольшой автомат, внешне похожий на чеченского «борза», полетел вниз и с железным лязгом ударился о вытаявший пятачок мокрого асфальта у водосточной трубы.
