Шей, потому что за недолгое время нашего знакомства она успела стать для меня своей. С ней я стараюсь оставаться честным. И я надеюсь, что в будущем между нами тоже возникнут такие отношения. Но давай вернёмся к теме.
На самом деле, даже я, будучи закоренелым мизантропом, понимаю то, что вообще-то человеческим особям не свойственно убивать друг друга в нормальных условиях.
Думаю, это вполне себе общеизвестный факт. Но, если ты ещё не устала от моих длинных и нудных философских рассуждений, я могу заострить на этом внимание и разобрать этот вопрос поподробнее. Что выбираешь?
— Я понимаю о чём ты, но хотела бы послушать пояснения, — она смущённо отвела взгляд. — Если честно, то мне очень интересно тебя слушать, не буду скрывать, раз уж мы тут «сбрасываем маски».
И этим Инна ещё раз подтвердила мои представления о её характере. Ещё при первой встрече, по тем вопросам, которые она задавала в ходе подготовки к операции по подсадке эссенции, я заметил, что девочка отличается ярко выраженным любопытством. Очень полезная черта. Тем более, что у неё она проявлялась в точно такой же форме, как и у меня: стоит только услышать информацию, как-то резонирующую с моими мыслями и способную расширить и дополнить картину мира, я с энтузиазмом вцепляюсь в неё.
— Тогда я кратко перескажу тебе одну теорию о внутривидовой агрессии, которую нахожу весьма близкой к истине, — я поднялся с кресла и принялся неспешно прохаживаться по помещению. — В природе социальные животные, к коим относимся и мы, с этим сложно спорить, вообще-то очень редко убивают себе подобных, это происходит чаще всего по случайности.
Обычно же, конфликт за территорию, самку или положение в иерархии заканчивается демонстрацией проигравшей стороной определённых стандартных поз покорности. Например, поверженный волк поджимает хвост и заваливается на спину, прямо как щенок, демонстрируя свою беспомощность перед победителем, после чего тот, в свою очередь, прекращает его атаковать.
С людьми же эволюция сыграла злую шутку. Очевидно, что наши тела изначально не обладают опасным оружием. У нас нет ни рогов, ни огромных клыков или когтей, вследствие чего таких сильных инстинктивных триггеров, останавливающих внутривидовую агрессию, как у других животных, у нас не сформировалось.
Однако, оружие у нас всё-таки появилось… И оно оказалось таким мощным по своему влиянию, что за столь короткий срок, в ходе естественной эволюции, банально не хватило времени, чтобы развить сдерживающие механизмы. Догадываешься, о чём я?
— Разум? — Инна следила за моими перемещениями, словно за покачиванием маятника.
Я удовлетворённо кивнул и продолжил:
— Именно способность видеть события в долгосрочной перспективе стала оружием, причём куда более страшным, чем когти или зубы, да и вообще любая физическая сила.
Разум позволил слабому человеку взять в руки дубину и стать сильным, что в итоге ознаменовало начало развития технологии как таковой. Затем с течением времени стало понятно, что сознание позволяет нам брать верх над инстинктами в некоторых случаях.
Объём опыта, необходимого индивиду для выживания, возрос так сильно, что перестал умещаться в рамки передающихся генетически паттернов поведения. Увеличилось влияние таких факторов, как научение и воспитание, наметилась тенденция на продление срока взросления.
И их значимость растёт по экспоненте, что очень хорошо прослеживается в нашем обществе. Ещё каких-то жалких несколько веков назад, что для эволюции — не более, чем пшик, человек считался взрослым уже в двенадцать-четырнадцать лет, а что мы видим сейчас? Совершеннолетие наступает в большинстве стран в восемнадцать, а в более развитых — даже в двадцать один.
И несмотря на всё вышесказанное, обществу всё же удалось частично решить эту проблему, ведь мы всё ещё не поубивали друг друга. Уверен, ты понимаешь как.
Я подошёл к холодильнику и достал бутылку воды, затем вернулся к девушкам.
Инна не торопилась отвечать, а вот Шей, наоборот, сгорала от нетерпения. Я улыбнулся ей и качнул головой, предлагая высказаться.
— Это духовные ценности, — выпалила она, нетерпеливо ёрзая.
Я перевёл взгляд на Инну, она кивнула, соглашаясь.
— А если быть точнее — то это мораль. Очень любопытная надстройка социальной сферы, компенсирующая недостаток в психике человека, не поспевающей за изменениями условий среды, которую мы так быстро преобразуем с помощью сознания, — я сделал глоток минералки. — Но она, входя в резонанс с обычным страхом нормального человека перед убийством сородичей, позволяет в менее благоприятной обстановке не переступать за грань.
Изначально чрезмерно агрессивных людей, способных пойти на убийство без веских причин, как самооборона или защита жизни близких, очень мало. Это как раз те маньяки и садисты, которым насилие приносит удовольствие. Однако, границы этого рубежа весьма сильно варьируются от особи к особи, и существуют способы их сдвинуть.
Ими на протяжении всей известной истории успешно пользуются власть имущие, ещё с детства закладывая определённые установки, воспитывая для себя цепных псов, кусающих по команде. Чего стоит только то, как они трактуют религиозные постулаты, искажая и переворачивая их себе в угоду.
«Убивать никого нельзя, иначе после смерти тебя ждут вечные мучения, но врагов нашего племени — можно. Это дело благостное, и даже если умрёшь в процессе, тебе ждёт вечное счастье». Забавные двойные стандарты, не так ли? Но увы, они уже достаточно плотно сидят в общественном сознании и в целом разделяются большинством. Особенно рьяно и фанатично этот нонсенс поддерживают самые агрессивные индивиды.
Но теперь, наконец, вернёмся к моей персоне. К концу моего пребывания в родном мире, я уже очень хорошо всё это понимал и находился максимально далеко от той самой грани.
Мне не нужна была никакая вера, чтобы осознать насколько вредным и разрушительным для нашего вида является убийство себе подобных. Чем больше я углублялся в вопрос, тем яснее это становилось и, с другой стороны, тем тяжелее было смириться с тем, что эта проблема не разрешиться в обозримом будущем, если её решение вообще возможно.
У самых злобных и агрессивных особей чаще всего получается прорваться наверх. А не менее агрессивные, но куда более недалёкие в умственном плане индивиды с радостью встают под их знамёна. Войны будут существовать, пока существуют люди готовые убивать и умирать по приказу своих хозяев. Время идёт, сменяются общественные строи, идеи, лозунги, общая риторика. Только вот сама суть остаётся
