у нас есть раненные, которым невозможно передвигаться пешком и нужно хотя бы ночь для восстановления.
А те, кто избежал ранений, нуждаются в отдыхе.
Я с благодарностью посмотрел на Лаурель, которая молча, без каких-либо просьб, оставив меня и магичку допрашивать пленника, занималась инвентаризацией оставшегося у нас имущества.
Которого, к слову, не так уж и много.
Хватит, чтобы загрузить имеющихся лошадей.
Но, части отряда явно придется продолжить путешествие пешком.
Не везет нам на фургоны.
Кстати о нем.
Я подошел к обугленному остову, где на широком плаще лежало обезображенное тело, лишенное души.
— Так и знала, что тебя заводит беспомощность девушки, — хмыкнула Ликардия, игриво дернув бровью.
Мысленно прикинул не послать ли ее.
Нет, не послать.
Вестница и оборотень — те, кто нас спасли по факту.
Если б они не отвлекли на себя магов и не перебили их, мы бы не встретили этот вечер без потерь.
Правая рука медленно восстановилась до локтя, а левая срезана на уровне плеча.
В желудке — дыра размером с мою голову.
Обе ноги оторваны…
И на краях ран виднеется тусклый зеленоватый огонек восстановления.
— Объясни мне, как Первая из Вестниц Смерти не смогла покрошить в капусту каких-то там обсосков? — спросил я. — В то время как твоя подруга, с которой я встретился в Прокаженном Лесу, едва меня под орех не разделала. А я вряд ли слабее их был.
— Сладенький, — нет, серьезно?! Передо мной лежит обрубок горелой плоти с дырой в животе, который флиртует?! — У девочек есть свои секреты…
— В задницу все ваши секреты, — рявкнул я. — Мы вышли в бой, не зная, что половина нашего отряда, самая вроде бы могущественная, на самом деле едва ли не слабейшая! Что ты за Вестница, которая не может прикончить нескольких магов-дегенератов?
— Та, которую ты привязал к себе, запитал на циркуляцию Магии Теней через себя, имеешь всего один канал связи с Источником и бессовестно его высасывал на протяжении боя, а со мной, такой бедной и прекрасной даже не поделился? — она захлопала глазками. — Сладкий. Я не просто так злилась на тебя за твои рукоблудные фокусы при моем оживлении. Когда я не была частью меча, то была неостановима. Сейчас же и ты, и я пользуемся одним источником силы — «Пожирателем Душ». И так уж вышло, что твои мужественные кривые руки обожаемого мной деревенщины впитывают всю магию в себя. И тянут ее из меня благодаря рабской печати. В итоге, у меня не так уж много остается, когда ты пользуешься мечом. Маленький тоненький ручеек, будто ниточка слюны при поцелуе двух девственников где-нибудь за сеновалом, где староста трахает молодуху…
Мысленно я выругался.
Долго и витиевато.
— Самокритично, — хмыкнула Вестница.
— Хватит копаться у меня в мыслях!
— Не могу, мы связаны общим внешним маготоком, благодаря тебе. И да, там интересно. Много нового узнаю. Например «Камасутра». Очень интересно, но я сомневаюсь, что так реально могут люди изгибаться без травм костей…
— Ты когда-нибудь бываешь серьезной?
— Нет, конечно же, — рассмеялась она, давая понять, что в очередной раз несерьезна. Ну да, будто мы не так давно не общались на предмет моей хандры, угу. Бесит, сучка. — Иначе я сойду с ума. Но, мой мальчик, тебе это будет большим уроком. Как в области самопознания — собственных сил, так и понимая союзников. Конечно, если эта банда твои союзники. А то пока я только вижу увеличение количества рабынь…
— Шла бы ты, учительница не первая моя!
— Не могу. Злой дядя-волшебник отнял мои ручки. И ножки. Но я готова тебе доказать свою преданность тем чем меня наградила природа, — Ликардия оперлась на затылок и выпятила свою грудь. — Не хочешь потрогать? Манящая женская грудь, упругая и как раз как тебе нравится…
— В крови и кишках врагов? — усомнился я.
— Это принесет нотку пикантности в наши взаимоотношения, — расхохоталась Вестница Смерти. — Глеб, ну не раскисай. Что еще делать даме без ручек и ножек, но мечтающей о твоем мужском внимании?
Угу.
Слишком уж навязчиво ты его демонстрируешь, ага.
Я лучше «перебдеть», потому как все, что идет «нормально» в этом мире, оказывается с двойным, тройным, а то и большим количество дна.
Ни один мужик не откажется от такой… красотки.
И ни один мужик не согласится, когда на него вешаются в мире, где его задница под прицелом и на вес золота одновременно.
— Возьми Магию и излечись, — приказал я.
— Сладенький, я уже беру…
— Ты тянешь ее ручейком!
— Запрошу больше и твои маготоки не выдержат. Тебя и сейчас трясет и рвет на части. А что будет, если я прогоню через тебя Магию Теней, равную десяти твоим огненным струйкам? — поинтересовалась Вестница Смерти. — Ох, не хмурься, тебе не идет. Сделаю это — и тебе будет очень больно. Мы связаны по твоей прихоти, и рабская печать легла на мое астральное тело, так что выковырять ее оттуда будет сложно тебе нынешнему. Поэтому я не хочу, чтобы ты сошел с ума или не приведи Создатель, выгорел и начал нас всех тут убивать. Тебе и без того не сладко приходится — впитал столько магии, а разрядки все нет и нет…
Сошел с ума, поубивал своих…
Странно, что я не спросил об этом сразу.
— С Аггелом произошло тоже самое? — я хмыкнул, увидев, как лицо Вестницы Смерти мгновенно изменилось. — Он тоже сорвался с нарезки?
— Король Искариот это отдельная страница истории, — серьезно ответила Ликардия. — И да, сладенький, если ты когда-нибудь станешь таким же могущественным как он, тебе не нужно будет думать о том, как бы не сойти с ума. Безумие оставит тебя позади. Как и все мирские интересы.
Вестница Смерти, рассказывающая мне о том, о чем даже жена Аггела промолчала.
— Тебе придется поведать мне его историю.
— Ой, сладенький, не так быстро, — она снова вернулась к своей игре в мазохистку-блудницу с одним возлюбленным. — Не раньше, чем ты докажешь мне, что я для тебя не просто расходный материал, который не жалко бросить в самую гущу боя. Я тут полежала обрубочком и подумала, что снова жить как смертница мне уже не интересно. В этой жизни я хочу вспомнить о своей человечности и наслаждаться ей вкупе со своими способностями, не опасаясь, что меня в любой момент снова загонят в клинок на пару тысяч лет. Знаешь ли, раз мы связаны магией, то, хочется чего-то большего…
— Опять твои игрища! Кончай уже!
— С радостью, сладенький. Но мы ведь даже не начинали…
— Гори ты в аду, — пожелал я ей.
В глазах Вестницы Смерти
