— Я вас понимаю, капитан. Но знаете, в чем дело, у меня с юности, после мотоциклетной аварии, от правой ноги при ходьбе стреляло в поясницу. Особенно под дождь и всякое ненастье, приходилось даже обезболивающее принимать. А после ваших жутких процедур… — капитан Горский улыбнулся и притопнул правой ногой, — я ничего не чувствую! Ничего не тянет, нигде не скрипит, понимаете меня?
— Это как белая лошадь из рекламы?
— Вот-вот. То вам снится, что она приходит каждую ночь, а потом — раз, и вместо нее появляется желтый ослик!
— Пушистый ослик, — поправил Хольмер, вздыхая.
— Ну, не всегда… — согласился Горский. — Хорошо, хоть не лошадь.
Они постояли на бетонированной дорожке, оба погрузившись в воспоминания.
«Если бы не это, я бы не стал пить…» — размышлял Хольмер.
«Если бы не лошадь, я бы не пошел в контрразведку», — подумал Горский.
— Ну, идемте, капитан, — сказал Хольмер. — Мне там с кухни чаю принесли и торт разморозили…
— Да сожру я ваш торт, не сомневайтесь, — заверил его Горский. И они снова двинулись к офицерскому корпусу.
В кубрике Хольмера, как тог и обещал, был накрыт стол, и там уже ждали своего командира Джек и лейтенант Хирш. Они полагали, что комроты отправит гостя восвояси и вернется один, чтобы рассказать про поход на стрельбища, однако капитаны явились вместе.
— Прошу любить и жаловать! Капитан Горский, недавний сотрудник отдела электронно-технических средств разведки…
— Но, Хольмер! — запротестовал Горский.
— Брось, Эдди! Ведь это в тебе самое интересное, а хвостоловов из вашего заведения мы здесь уже насмотрелись. Присаживайся.
Горский сел к столу, ему налили чаю, и, пока он ел торт, Хольмер вкратце разъяснил историю кота Ренегата, который оказался скотоплексом.
— Так я же за ним давно это замечал! — воскликнул Джек, когда Хольмер закончил свой рассказ. — Даже к Берту с этим вопросом обращался!
— И что же вы замечали, капрал? — поинтересовался Горский, облизывая ложку.
— Да ничего… — пожал плечами Джек, сбитый с толку этим «капрал». — Просто он показался мне подозрительным. Всякий раз, как он попадался мне на глаза, я останавливался и ждал, пока он отойдет подальше. Было такое ощущение, что в тебя вражеский снайпер целится.
— Ну, капрал, вы, наверное, какой-то особенный, раз сумели распознать в Ренегате опасность.
— Он у нас в самом деле особенный, — подтвердил капитан Хольмер. — Но давай-ка лучше расскажи нам про своих шпионских собак, которых вы использовали вместо шпионских кошек.
— Вообще-то это секретная информация, — сказал Горский. — Но если вы обещаете держать язык за зубами…
— Военная тайна для нас ежедневная необходимость, — заметил лейтенант Хирш.
— Нуда, конечно, — согласился Горский. — На самом деле ничего особенного, просто мы решили выпускать не просто собак, а животных со сложной и привлекательной легендой. Например, породистый мопсо-шевланд, сбежавший из военного института. Или сбежавший из зоопарка енотовидный шакал. Таких животных не торопятся банально отлавливать или отстреливать — с ними обходятся более гуманно, и это позволяет нашим скотоплексам дольше находиться возле секретных объектов противника. Вот, например, один из наших скотоплексов недавно хорошо поработал, пристроившись возле арконского управления… Впрочем, это уже действительно секретная информация. Извините, камрады.
Они доели торт и расстались с контрразведчиком почти друзьями. Перед уходом он, немного помявшись, спросил:
— А что значит эта фраза, капрал — «я собираю курицу…»?
— Я ее действительно собираю, сэр. Идемте покажу, а то на словах выглядит не слишком правдоподобно, — сказал Джек.
Хольмер и Хирш вышли с ними и остались у машины, а Горский зашел вместе с Джеком в солдатский корпус. Когда они вернулись, контрразведчик выглядел задумчивым.
— Ты поражен, камрад? — усмехнулся Хольмер.
— О да, такое лучше увидеть — на словах бы я не поверил…
— А мы давно к этому привыкли, — сказал Хирш, — но поначалу Стентон всех нас приводил в замешательство.
Потом они попрощались, и Горский уехал. Джек проследил, как его автомобиль выкатился из городка, а затем повернулся к Хольмеру:
— Ну так что это за шутка про капрала?
— Это не шутка, Джек. Вот документы на присвоение звания.
С этими словами Хольмер достал из кармана бумаги и подал Джеку.
Тот просмотрел их и вернул, при этом его лицо ничуть не изменилось и он не выказал радости.
— Ты что, недоволен? — удивился Хирш.
— Доволен, конечно. Только мне сегодня проставляться, а я не готов…
— Не парься! — воскликнул Хольмер и хлопнул его по плечу. — Я сейчас пойду к кухонным и скажу, чтобы к ужину вынесли пять бутылок красного.
— Лучше я схожу, — сказал Хирш, сверля командира взглядом.
— Что это значит, Тедди? Ты мне не доверяешь? Ты думаешь, я там забухаю?
— Доверяю, командир, но давай я возьму это на свой счет, а то все ты да ты.
— Не возражаю, — пожал плечами Хольмер и отвел глаза. Было видно, что он недоволен.
Когда Хирш ушел в кухонный блок, Хольмер направился к себе, но Джек окликнул его:
— Сэр, у меня вопрос…
— Валяй, — сказал капитан, останавливаясь.
— Сэр, мне как-то неловко, что вы тут из-за меня целую войну с контрразведкой устроили — даже со стрельбами. Неужели я бы сам не справился?
— Конечно, справился бы, Джек. Но чем бы тогда занимался я? С картами я завязал, с выпивкой тоже. Единственное развлечение — это приезд начальства или вот камрадов из контрразведки. Выездов на задание сейчас немного, поэтому скучно, но чувствую, что скоро нас возьмут за задницы, как в прежние времена, вот тогда точно не буду скучать.
69
После возвращения Джека в городок прошла целая неделя, и он все чаще ловил себя на мысли, что ему нечем заняться. Раньше весь его досуг занимала курица — ее сборка, поиск технологических решений для металлического каркаса, материала для перьев, но после бегства из арконского госпиталя Джек, к своему удивлению, интерес к курице полностью утратил.
Да, он по-прежнему хотел выяснить тайну белого и темного куриного мяса, однако собирать чучело больше не хотелось. И, если честно, о женщинах он думал чаще, чем о курице, а это было странно.
После завтрака, чтобы размяться, Джек решил зайти в техпарк.
Берта Тильгаузена он нашел возле главного ангара, где тот помогал механикам правильно сориентировать ходовую пару «чино».
— Правее, я сказал!
— Я и делаю правее, Берт!
— Да ни хрена ты не делаешь правее! Сильнее на трос дави, болван! Мне что, учить тебя с утра пораньше?!
