— Ружье! — прохрипел Лесник и развернул ко мне стволы, насколько позволили плотные заросли.
Я потянулся к нему, ладонь уперлась в мушку.
— Тяни!
Пальцы сжались на стволах, я дернул на себя — ремень ружья выдрался из кустов, и я повалился на спину. Тут же вскочил, оглянулся.
Пулемет замолчал. Никита, выстрелив третью гранату, побежал за Лабусом вдоль ограды. Грохнул взрыв.
Химик, сгорбившись, лупил ладонью по кожуху винтовки, не обращая внимания на происходящее вокруг.
Курортник не мог стрелять, ему мешали Лабус и Никита, а сместившись в нашу сторону, военстал вляпается в жарку. Нужно лезть через ограду, как я. Курортника и Химика разделяло шагов десять, они стояли на одной линии со мной и Лесником. Курортник дожидался, пока мимо пробегут Лабус и Пригоршня, а Химик, ругаясь, все возился с отказавшим оружием.
— Лабус, Пригоршня! Гранатой — огонь! — крикнул Курортник, замахиваясь.
Захлопали запалы-замедлители…
— Ложись!
Псевдогигант был в считаных метрах. Я лихорадочно соображал: куда ложиться? Где укрытие?
Лесник толкнул меня — я чуть не вмазался головой в прутья ограды — и придавил к земле. Грохнули взрывы, надрывно взвизгнули осколки, зазвенело в ушах.
— Все в сад! — заорал Курортник.
Лесник со стоном отвалился в сторону, я встал на колено. Дым взрывов за оградой поднимался в небо, туша псевдогиганта оседала, лапы подломились. Он завалился на землю, раздался низкий рык — а может, это был отчаянный предсмертный стон — и смолк.
Лесник все еще постанывал сквозь сжатые зубы, я повернулся к нему.
— Кровососово вымя! — прохрипел он. — Плечо… беги… Я справлюсь!
Дед перевернулся на живот. Рюкзак и плащ на плече изодраны осколками, из ран сочится кровь. Лесник подтянул ружье, подняв ствол, оперся на локти. — куда он целится?
На ограду взмахнул Курортник, за ним лезли Пригоршня и Лабус.
— Химик! — закричал я. — Слева!
Сталкер наконец оторвался от сломавшейся винтовки, поднял голову… и рванул, как спринтер, — я не видел прежде, чтобы люди так быстро бегали. Лесник жахнул с двух стволов и взвыл от боли в раненом плече, потревоженном отдачей.
Еще один псевдогигант прыжками приближался к ограде со стороны леса. Не предупреди я Химика, мутант подмял бы его, переломил хребет.
Химик споткнулся и растянулся на земле.
Рядом со мной спрыгнул с ограды Курортник, крикнул:
— Беги вперед, нужно укрытие. Мы разворошили логово! — и склонился над Лесником, обхватил за бока.
— Держи. — Я протянул костыль. — Пригодится. Лабус был уже рядом и стал помогать Курортнику
поднимать деда.
Никита соскочил не в сад, а назад и в два прыжка оказался рядом с Химиком. Тот ковылял к ограде, сильно прихрамывая на забинтованную ногу. Не успеют…
— Они не успеют! — крикнул я.
— Лабус! — перекидывая через плечо руку Лесника, бросил Курортник.
Шагнув к ограде, Костя просунул сквозь прутья ствол пулемета.
— Пригнись!
Как только Химик и Никита повалились на землю, он открыл огонь. Пули вязли в теле мутанта, кровь брызгала из ран. Военстал стрелял в тулово и ноги. Псевдогигант заревел, повел мордой из стороны в сторону. Деревья редкие, такому монстру негде укрыться. Он повернулся, Лабус продолжал стрелять ему в бок. Псевдогигант рыкнул так, что заглушил звук выстрелов, и кинулся к ограде.
— Вперед, я сказал! — Курортник толкнул меня. Лесник повис на его плече. Лицо бледное, он был на грани потери сознания. Я побежал в глубь сада.
* * *
Сад казался огромным, в нем легко было потеряться. Куда ни глянь — яблони, яблони, яблони… За спиной гремели выстрелы. Я продирался сквозь бурьян, жесткие ветки хлестали по лицу. Хорошо, что сейчас не лето, нет листвы, и такие аномалии, как холодец и Электра, видны невооруженным взглядом. Хотя в саду были и другие — ржавые волосы, жгучий пух. Их становилось все больше, белые и рыжие наросты свисали с веток, скрывая собой бурьян. Кое-где заросли искрили, переливались мягким свечением.
Когда я пробегал между двумя растительными аномалиями, нога подвернулась. Я взмахнул рукой, пытаясь удержать равновесие, — ладонь обожгло, будто зацепился ею за куст крапивы. Я прыгнул, упал на живот, перевернулся — ко мне, выстреливая в воздух белыми спиралями, тянулся жгучий пух. Я пополз на спине, отталкиваясь пятками и локтями. По аномалии пробежалась волна, белые язычки столкнулись с наростами ржавых волос, раздался треск. В нос ударил резкий запах паленого, будто рядом циркуляркой распилили лист железа и металл нагрелся, а края покрылись окалиной. Рыжие капли брызнули в воздух.
В лопатку что-то больно ткнуло, словно я напоролся на жердь. Я перекатился на живот, встал на колени. Возле груди щелкнула клешня псевдоплоти. Я отбил рукой повторный выпад, рванулся вперед, целя кулаком мутанту в глаз, но попал во влажный бурый пятак. Псевдоплоть взвизгнула и отскочила. На ветках за спиной твари колыхнулись ржавые волосы. Запах паленого нарастал, я оглянулся — жгучий пух, как ртутная пленка, струился по земле, вот-вот волна раскаленных брызг докатится до моих ног.
— А фигльи! — завопила псевдоплоть. — Ванзай! Нахауй!
Тварь кинулась на меня. Ее сознание размером с рыхлый комочек земли источало серую волну страха и отчаяния. Я выбросил вперед руки и представил, как крошу комок пальцами. Затылок пронзила боль, грудь ошпарило кипятком.
— Архгуеть, — промямлила псевдоплоть, уставившись на меня помертвевшим взглядом.
Я пнул ее башку, как футбольный мяч. Мутант опрокинулся в заросли ржавых волос, по веткам прокатилась бело-голубая волна, а я ринулся в открывшийся на короткий миг проход.
Жгучий пух и ржавые волосы превратят в пепел труп мутанта, пожгут друг друга, расширив проход для тех, кто бежит за мной. Выгоревшие кусты укажут безопасный путь.
Не оглядываясь, я бежал, огибая деревья, чуть не угодил в жарку — запалил аномалию, кинув в нее толстый сук. С треском занялось дерево по соседству, в лицо ударил горячий воздух. Еще несколько шагов — и сад неожиданно кончился. Я застыл на краю пологого склона, ведущего к небольшому пруду. Берег порос осокой. Пруд явно когда-то был куда больших размеров — там, где отступила вода, виднелись пучки грязных водорослей и тины, серые валуны, вросшие в песок.
На другом берегу росли две плакучие ивы, между ними торчал покосившийся кусок настила со сломанными перилами — все, что осталось от мостков. Ветки нависли над водной гладью, казалось, стоит немного надавить на деревья, и они упадут в пруд Серый настил с черными прогалинами на месте сгнивших досок упирался в беседку, стоящую в нескольких шагах от берега. Издали строение казалась совсем новым, не тронутым временем. Белые перильца с узором окаймляли четыре столба, накрытых аккуратным куполом. От беседки тянулась длинная аллея, в конце ее виднелся дом, издали похожий на помещичью усадьбу.
