На торцах капсулы щелкнули захваты, манипулятор отсоединился, и я поехал вверх, против ожидаемого движения вниз.
Ощущение холода постепенно отступало, я все больше чувствовал свое тело, но сколько не силился, не мог вспомнить, зачем здесь нахожусь и кем на самом деле являюсь. Редкие жизненные фрагменты вставали перед глазами: пустыня, усатый офицер с нашивками капитана, приятное лицо девушки с короткой стрижкой, военная база, каких я, кажется, повидал десятки, прежде чем очутился здесь.
Неужели я солдат, согласившийся на участие в секретном эксперименте? Пересилив головокружение и тошноту, взглянул вниз и не увидел дна огромного колодца, к верху которого ползла по направляющим капсула.
Я прикинул, сколько здесь может находиться людей, и с трудом представил цифру. Тысячи – нет, десятки тысяч?
Где же я? На космическом корабле, отправленном в бескрайний космос ради спасения человечества? Но что тогда случилось у нас на Земле? И почему именно меня разбудили, а остальные спят?
Движение вверх замедлилось, я присмотрелся к дисплеям на стенах, с трудом, но все-таки разглядел имена. А может, это не космический корабль, а все-таки запрятанное глубоко под землю хранилище, например тюрьма, где осужденные отбывают свой срок, и я один из них?
Над головой раскрылся люк-диафрагма – сейчас, должно быть, многое прояснится. Вновь появился манипулятор. Подхватил замершую между направляющими капсулу и вынес наверх, поставив на гладкий пол. Диафрагма быстро затянулась, отрезав меня от хранилища, оставила наедине с мигающим лампочками незнакомым оборудованием на стенах.
Лампочек было так много, что в зале, где я оказался, не требовалось освещения. В нескольких местах виднелись мониторы. «Эй», – позвал я. Но никто не ответил. Слабо гудело включенное оборудование. В нескольких шагах возвышался странный стенд – ромбовидная конструкция из блестящих реек висела над ложементом, рядом с которым имелось несколько светлых шкафов и тумб, а между ними стоял девайс, сильно похожий на 3D-принтер. От оборудования к ложементу тянулись провода. Чем-то все это отдаленно напоминало реанимационный блок, только осветительных приборов под потолком не хватает и смущает большой, не вписывающийся в общую картину принтер.
Я с опаской перекинул одну ногу через край капсулы, затем другую и, придерживаясь руками за плоскость крышки, съехал на пол, выстеленный плиткой.
Кафель, на удивление, оказался теплым. Я сделал неуверенный шаг, влажная ладонь скользнула по крышке, ноги подломились, и пол прыгнул навстречу, взорвав сознание болью и ворохом искр.
Собственное имя вынырнуло из глубин памяти, всколыхнув далекие воспоминания. Но логическую цепочку из образов и картинок выстроить не удалось. Мысли увязли в мешанине событий, словно песчинка – в банке с медом. Мозг упрямо отказывался собрать все воедино, выстроить четкие последовательности, сосредоточиться мешали дрожь в теле и кровь, пульсирующая в висках.
Я вытер разбитый нос, повернулся на бок. На торце капсулы на дисплее светились иероглифы, под ними мое имя на латинице и цифры – «2123». Они показались знакомыми, очень важными. Именно эти цифры сыграли решающую роль в моей судьбе. Но что они означают?
Сесть удалось с трудом. Потратил около минуты, чтобы отдышаться и собраться с силами. Сильно хотелось пить, в горле першило, живот урчал, требуя пищи, словно набегавшийся по подворотням котяра. Я вновь осмотрелся в поисках воды и еды. Ничего подобного, конечно, не заметил. По-прежнему на стенах горели сотни лампочек, от основания капсулы в глубину зала тянулся вмонтированный в пол рельс, точно такой же проходил от ложемента к диафрагме. Чем-то их расположение намекало на конвейерную схему, то есть извлекли меня из хранилища, освободили место. Если забраться в ложемент, провести необходимые манипуляции с управляющими системами стенда, вполне возможно, вновь погружусь в сон и отправлюсь обратно в капсуле, которую распечатает установленный между шкафами 3D-принтер. Только при этом ничего не узнаю, кроме имени и цифр.
Я уставился на дисплей и кнопки под ним для набора чисел, две по бокам от нуля с надписями «ввод» и «отмена». Надавил последнюю. Дисплей погас, капсула плавно заскользила по рельсу в глубь зала. Я замешкался, сомневаясь, стоит ли хвататься за край, чтобы потянуло следом, это и спасло. В полу раскрылся потайной люк, капсула ухнула в него, пропав из вида.
Так, похоже случилась утилизация, которую я же и спровоцировал. Автоматика сработала исправно и ждет новых указаний. На помощь никто не придет, нужно рассчитывать на себя и подвластные командам устройства. Только разобраться бы, как эти команды отдавать. Что мне известно об этом месте и о себе? Зовут Денис Ковач, я солдат, бывший или действующий, какой именно армии – не помню. Возможно, 2123 – мой личный номер или номер моего подразделения, входящего в тактическую группу. Хорошо бы понять, повторяется номер где-нибудь еще, а если нет, присутствует ли хоть какая-то логика в других цифрах.
Взгляд перемещался по стене с лампочками. А ведь это индикаторы функционирующих капсул, где-то среди них есть один погасший, мой.
Я осторожно встал на четвереньки. Почувствовав силы, поднялся на ноги и неуклюжей походкой направился к стенду с ложементом. На подходе к нему угодил стопой в желоб на полу, споткнулся и, вскрикнув от боли, растянулся в шаге от цели.
Боль была терпимая, пальцы вроде не сломал, лицо в этот раз не разбил, но воспоминания почему-то вновь проявились, выкинув пару женских имен и званий: лейтенант Бриджит Эвертон и майор Валькирия Гомез. Похоже, что-то связывало меня с ними, может быть, дружба или любовь. Перед глазами ясно стояли два лица – Эвертон я уже видел, когда очнулся после сна, а вот Гомез вспомнил впервые. У них была разная униформа: у одной – песочный камуфляж, у другой – светлая однотонная. Но у обеих на рукавах имелись нашивки с эмблемой: стального цвета звезда на щите с двумя скрещенными молниями на черном фоне и надписью «Ворнет».
«Ворнет», – повторил я, пробуя слово на слух, будто мог таким образом окончательно пробудить память. Но в очередной раз ничего не случилось, в голове было глухо, только лица девушек стояли перед внутренним взором, и все.
Почему я их вспомнил? Почему память возвращается каждый раз, когда испытываю боль? Боль… я уже думал о ней, проснувшись в капсуле еще в хранилище. Так может, боль и есть стимулятор мозговой активности? Боль – серьезный раздражитель нервной системы.
Хорошенькое дело получается: хочешь узнать прошлое – дай себе в глаз, а лучше сломай руку или ногу, и память вернется.
Я сжал кулак, поднял руку и обрушил ее на пол, саданув костяшками пальцев по кафелю. В кисти что-то хрустнуло, из горла вырвался невольный хрип, но вместе с ним пришли новые имена и образы. Усатого офицера, которого уже вспоминал вначале, звали Джон Биррат, а еще я точно знал, что со мной служили такие люди, как Виктор Гловер, Франц Бразаускас, Борис и Густав Жебровски, Игорь Чухрай, Руди Новак, Теодор Ньюман и Пак Йонг. Мы – состав мобильной патрульной группы на службе армии «Ворнет». Лейтенант Эвертон – наш оператор в центре мониторинга Аравийского ТВД, находившегося под командованием генерала Турчина.
