– Я!
– Тащи свой большой фонарь. Будем эмира Арсамакова искать.
– Тридцать секунд, товарищ старший лейтенант. Заканчиваю инструктаж постов. Во все стороны выставляю.
– Хорошо. Жду.
У нас у всех были собственные тактические фонари и просто слабые бытовые фонарики. Но бытовые фонарики дают слишком мало света, а тактические фонари бьют ограниченной точкой, не способной дать с близкого расстояния большой круг. У Коли Камнеломова имелся собственный фонарь с ручкой, достаточно сильный, и дающий большой круг света. Для дела, которым я хотел заняться, такой фонарь подходил больше всего.
Занятие, которое я себе выбрал, мне самому, признаюсь честно, совершенно не нравилось. Даже при том, что свою брезгливость я сумел побороть уже давно, мне все равно не нравилось возиться с трупами. Но повозиться пришлось, и в крови испачкаться пришлось. В чужой, естественно, крови.
Слышал я мнение, что служба в спецназе ГРУ – это сплошная боевая романтика. Какая несусветная глупость! Такой службы, как я понимаю, вообще не бывает. Спецназ ГРУ – это, в первую очередь, изнурительная, из года в год повторяющаяся работа на основной базе, тренировки, тренировки и тренировки – до полного изнеможения. Бывает, после занятий сядешь на скамейку, вытянешь руки и ноги, и чувствует во всем теле, в том числе, и в голове, беспрестанное усталое покалывание. И даже встать сразу не можешь. И такое случается часто. Не каждый день, но уж, раз в три дня, точно. В боевых командировках от занятий вроде бы отдыхаешь. Ни один, даже самый тяжелый бой, не сравнится нагрузками с тренировками. Но и в боевой командировке столько неприятных нудных моментов. После каждого боя существует обязательная процедура передачи убитых бандитов следственным органам. Бесконечное написание рапортов о своей работе. И, самое неприятное, например, для меня лично, часто приходится, если нет возможности вызывать следственную бригаду, самому среди трупов копаться, кого-то опознавать по документам о розыске, исследовать документы убитых, их телефонные трубки, которые способны потом дать информацию о личности убитого. То есть, выполнять часть следственных действий вместо следственной бригады, хотя следственными функциями спецназ ГРУ вообще-то не обладает.
Старший сержант Камнеломов подошел устало, посветил фонарем себе под ноги.
– Прибыл, товарищ старший лейтенант.
– Хорошо, что прибыл. Тогда – пойдем работать, – я встряхнулся, сбрасывая подступившую, как всегда после завершения операции, усталость. И первым шагнул в сторону недавней бандитской засады.
* * *
Начали мы, как обычно, с общего подсчета. Набралось вместе с ранеными двадцать восемь человек. Плюс к этому, восемь человек было уничтожено первой группой младшего сержанта Красникова, потом уничтожено еще пять человек уже второй группой того же младшего сержанта. Итого – сорок один человек. Это очень большая банда, непривычно большая. Я про такие ни разу не слышал. И, скорее всего, мои предположения оказались верны – это была не одна, а две банды из тех, что не смогли перейти границу, и попытались спрятаться в Резервации, как я уже устойчиво называл в мыслях Землю Отчуждения. Среди них было, как минимум, от одного до трех человек, уже раньше оказавшихся здесь – это сам эмир Арсамаков и двое его людей, что смогли уйти, когда мы атаковали банду рядом с дымным сигнальным костром летчиков. Вполне возможно, людей у эмира было больше. Ведь были же еще две шахидки. Наверное, и моджахеды тоже где-то отсиживались. Но такой сильной банды у самого Арсамакова раньше никогда не было. Видимо, эмиры этих двух банд хорошо Арсамакова знали, и решили полностью ему довериться вместе со своими людьми. И Арсамаков втравил их в авантюру по уничтожению моего взвода. Он сам толком не понимал, с кем связался. Раньше против эмира Арсамакова выступали, в основном, силы местного и сводного ментовского спецназа, и только один раз отряд спецназа ФСБ. И всегда неудачно. А вот с «волкодавами» эмир столкнулся впервые. И первую свою неудачу, когда его спасло воздушное сражение инопланетных боевых космолетов, эмир отнес, скорее всего, не к нашим заслугам, а к случайности. Он был слишком самоуверенным человеком, и за это поплатился. Все самоуверенные когда-то попадают в схожую историю, и бандиты и не бандиты, и даже офицеры.
Переворачивать убитых было не самым приятным делом. Но большинство из них по какой-то закономерности упало лицом вниз. Или уже лежало так, когда их настигли мощные осколки МОН-90. И потому переворачивать приходилось. Старший сержант освещал фонариком лица, а я фотографировал на «планшетник», потом обшаривал карманы, собирал документы и трубки сотовой связи. Документы и трубки складывал в пластиковый пакет для мусора. Других пакетов у меня не было. Кроме того, эти пакеты имели тесьму для затягивания и завязки. Так я набрал целый мешок документов и трубок. А еще предстояло точно так же обойти и убитых двумя группами младшего сержанта Красникова. Можно было бы по связи послать на это дело самого младшего сержанта. Василий человек ответственный, и все сделал бы, как требуется. Но я вовремя вспомнил, что у Красникова трубка простейшая, без фотокамеры, и снимать ему не на что. Конечно, возможно, что у кого-то из убитых был смартфон с качественной камерой. Но это тоже было неизвестно. И я оставил неприятную процедуру для себя. Завершив первую часть работы, я посмотрел на старшего сержанта Камнеломова.
– Хреново дело, Коля.
– Что хреново, товарищ старший лейтенант? – не понял мой заместитель.
– Эмира Арсамакова среди убитых нет. Он опять умудрился от нас улизнуть.
– Беспилотник! – хватился Камнеломов. Оба запустить. Пусть по обе стороны хребта летят так, чтобы траверс захватывать. С тепловизионными камерами.
– Дело. – я направился к летчикам, которые сидели все вместе чуть в стороне от моих бойцов, и что-то тихо обсуждали. И сразу выложил свою проблему.
Подполковник Коломиец молча встал, кивнул старшему лейтенанту Кольниченкову, и оба они тут же выставили свои дроны на стартовые ящики, с которых квадрокоптеры стабильно уже взлетали.
– Я пойду осматривать остальных убитых, товарищ подполковник. Если эмир найдется, пошлите Камнеломова с отделением в погоню. Он не упустит. Связь с ним через любого из бойцов. Или шлем с кого-то снимите, чтобы подсказывать.
– Иди, старлей. Дело надо делать. – согласился Коломиец, уже смирившийся с тем, что не он здесь командует. – Может, возьмешь кого-нибудь с собой в сопровождение? Хотя бы пару человек. Кто знает, где этот эмир бродит.
– Это будет мое счастье и его несчастье, если он на меня выйдет. На троих он точно не выйдет. На одного может рискнуть. На свою беду. Потому и пойду один.
