— А я говорила — надо переходить на хорошие материалы.
— Но ведь дорого.
— Сейчас продашь куклу, и будут тебе средства на пуговицы-булавки.
Тамара приложила ладони к горящим щекам. Поделки, вымучиваемые на работе, — ерунда. А кукла с разноцветными глазами никак не оживала.
— Нет, я не могу. Есть настоящие художники, а у меня просто…
— А у тебя есть я, которая знает, что ты умница и талантливая девочка. И не спорь!
* * *
Один и тот же сон мучил ее.
Он никогда не снился в Чистой комнате. Только дома, когда Руслан сопел под боком и луна заглядывала в окно сквозь ветки дерева, будто сквозь прутья решетки. Она приучила себя не кричать от ужаса — просыпалась молча, долго лежала, унимая дрожь. Слушала, как идут в тишине часы: мерно, безнадежно.
…Ярко-оранжевый мусоровоз со смазанной синей надписью поперек кузова сминает борт легковушки. Пронзительный хруст металла. Стекло, распавшееся на белые кусочки. Человек в очках неподвижно повис на ремне безопасности. И под потолком машины — чертик, сплетенный из трубочки от капельницы.
Когда она увидела этот сон впервые — честно внесла в ежедневный отчет. И забыла. Точнее, постаралась забыть: мало ли какие аварии происходят нынче. Все больше по вине водителей, конечно. Но дело даже не в том, что все повторялось снова и снова: ужас плескался на дне этого сна.
Когда она третий раз вписала сон в отчеты — Дмитрий Владимирович вызвал ее «на ковер»: «Мы как называемся? Антитеррористический центр или ГИБДД,?» — «Но…» — «Нам по вашим предсказаниям план противодействия составлять! Что прикажете писать: взять под контроль все мусоровозы в городе? Или в стране?» — «Я…» — «Идите и работайте! И не морочьте голову».
…Порванная паутина колючей проволоки в жухлой траве. Поваленные бетонные плиты забора. По ним пляшут отблески огня. Искореженный кусок металла и рядом — бесстыдно распахнутый синий чемодан с детскими вещами.
«Это уже лучше, — ворчал шеф на планерке. — Как вы думаете, — обратился он к Фриманису, — авиакатастрофа?» — «Похоже». — Куратор на таких заседаниях был немногословен и, казалось, скучал. — «Ладно, возьмем в работу. Есть у кого-то еще такое?»
Предсказание считалось состоявшимся, если у двоих, а лучше — у троих предсказателей, совпадали детали. Общение между коллегами не поощрялось. И приятельствовать ни с кем не вышло.
Оставалось жаловаться на жизнь Назару. Они гуляли по парку, сидели в памятном кафе на набережной, катались на «чертовом колесе». Она показывала ему своих кукол, Назар называл их «маленьким народцем» и все шутил: дескать, подаришь как-нибудь на память? Даже дал деформированную пулю — пусть будет сердцем у моей.
…Человек в белом халате перерезает горло толстяку, стоящему на коленях, и спокойно едет дальше. Огромный зал с рядами кнопок на пультах. Деловитая суета: щелкают тумблеры. Зарево встает на полнеба.
…Это не три разных сна. Это одно предсказание.
Тамара так и не уснула этой ночью.
* * *
Вечер был… обычным. Руслан дулся, что у нее выходной, а Тамара ничего вкусного не приготовила. А ей просто не хотелось стоять у плиты.
Она закончила куклу, судьба которой — стать подарком Вольфу Ойвовичу; тот все-таки выпросил себе человечка: «Пугать клиентов». Тамара прыснула от воспоминания: прежде чем начать разговор, громадный Фриманис долго усаживался в хрупкое кресло, размещал руки на коленях… Прыснула и испуганно оглянулась на Русика, не принял ль» ча свой счет. Но тот увлеченно щелкал «ленивчикок, выбирая каналы.
«Счет уже 3:0! Сумеют ли…» — «Итак, слово нашему сегодняшнему…» — «Два часа назад произошла автокатастрофа на шоссе…» — «Мы начинаем…»
— Верни назад!
— Что? — Русик смотрел на нее обиженно.
Тамара вырвала пульт у него из рук. «Какой же это канал? Так…» На экране: смятое железо, стекло на асфальте. Тело, накрытое простыней. Мусоровоз протаранил «Опель» и практически выбросил его с дороги…
— Отдай, ты чего?
— Отстань! — И пихнула Русика локтем.
…Над местом водителя — чертенок, сплетенный из прозрачных жгутиков.
Тамара бросилась к компьютеру: «Что за авария, где? Раз это были местные новости…»
— Ну, ты со своей работой совсем свихнутая стала! — Русик встал посреди комнаты и упер руки в бока. — Дошла до того, что криминальную хронику смотришь! Ты еще Петросяна послушай! Интеллектуалка!
«Так, где же это… сайт службы новостей… пока ничего нет, выкладывают с получасовым опозданием… Кто же этот погибший, кто?»
— Ты меня игнорируешь! Замечательно! — Русик гордо развернулся и вышел в коридор.
— Редакция, пожалуйста…
Хлопнула входная дверь.
С третьего раза Тамаре удалось, придумывая несусветное вранье, получить информацию, кто жертва. Инженер по технике безопасности Ветлуцкой атомной станции. «О, господи! Шефа нет на месте, рабочий день кончился…»
— Я тут подумал, ты, конечно, не права…
«А это кто такой?.. Русик?»
Руслан стоял посреди комнаты, не сняв ботинки, и произносил прочувствованный монолог. Томочка невнимательная и неправильная, но он готов снизойти к ее нервному состоянию. Он же понимает, как ей сложно, она не привыкла работать по-настоящему…
«Кому же звонить? — Для подобного случая никакой процедуры предусмотрено не было. — Фриманису? Да, наверное, ему…» Но Русик, в завершение своей речи, полез к Томочке с нежностями.
— Руслан! Отстань, пожалуйста!
Но тот, умиленный своим великодушием, не унимался. Тогда Тамара пихнула этого идиота со всех сил — чтобы не мешал… Русик брякнулся на пол, зацепив журнальный стол и раскатив по полу орехи из вазочки.
Томочка отстраненно смотрела, как ее бывший гражданский муж… сожитель метался по комнате, швыряя вещи в чемодан и возмущенно что-то вопя. Звонить в разгар скандала было невозможно, Тамара просто ждала, когда этот человек уберется из ее дома и ее жизни. Снова грохнула дверь.
Фриманис выслушал сбивчивый рассказ, помолчал и сказал: «Приходите на работу как обычно». Повесил трубку.
Ночью ей ничего не снилось. И это было страшнее всего.
* * *
— Галочка, Дмитрий Владимирович у себя?
— Занят, — скучно сказала секретарша. — Ждет важного звонка.
— Я быстро! Это очень серьезно.
— Понятное дело, — согласилась Галочка и демонстративно защелкала мышью. В оконном стекле отражался монитор и любимая игра секретарш — цветные шарики.
— Это касается предсказания. Кажется, террористический акт.
— Да что вы говорите, — протянула она. — Придется подождать.
