— Олаф… А что это вы?.. Снова спорите?..
— Ты спи давай, а мы разберемся.
— Вы снова что-то не поделили?.. Но ведь все так хорошо шло…
Олаф дернул плечами и запустил руку в волосы, вздымая их. Не знаю, зачем он это делает всегда, когда старается соображать скорее, — ведь его волосы не становятся антеннами для улавливания чужих мыслей, стоя торчком… Они вообще никак ему не помогают чужие мысли прочесть… И вообще — волосы для мысленной связи никак не нужны и не пригодны. Они, кажется, ни для чего не пригодны… Но нам зачем-то их делают… А биопрограммисты системы ничего не делают просто так — без нужды… А, знаю — это для сохранения тепла… И, может быть, просто — для красоты, для парадов… Надо же, я додумался и до этого… Как хорошо…
Я потянулся, растягивая связки и расталкивая еще сонные мысли… Здесь тепло — Фламмер подключил отопительную систему блока объекта… Только я собрался поделиться со всеми своей радостью, как Олаф оборвал мою утреннюю улыбку очередным резким жестом…
— Нет, я не понял, Фламмер!
Офицер, откинувшийся на парящих шкурах, досадливо закатил глаза и вообще — закрыл их…
— Не сейчас. Сейчас мне нужен сон.
— Мы четко обусловили срок, Фламмер!
— Час ничего не решит.
— Нам нельзя терять время! Сейчас обстоятельства стыкуются с нашими расчетами! Но одному часу под силу обрушить наши планы! Война приближается к северной пустыне! Вы должны знать, что это за собой влечет! Вам должно быть известно, что с каждым днем эти территории контролируют жестче — и «вороны», и воины системы!
— С каждым днем, но не с каждым часом, Олаф.
— Когда на этих территориях объявились диверсанты Хакая, главком стал поднимать в небо северной пустоши истребители Хантэрхайма!
— Война еще достаточно далеко. У нас еще есть время для покоя.
— На прошлой неделе я видел их — «белых медведей»! Роттер поднял в воздух тяжелые истребители! Это значит, что у него полно причин опасаться нарушения границ этих территорий!
— Он делает это не для врагов, Олаф, — для друзей. Ты отстранен здесь от политики, от данных о конфликтных ситуациях. Ты не знаешь, что наш главком ожесточил холодную войну с главой союзных войск.
— Я вообще не знаю, что у нас еще и холодная война идет!
— Полным ходом, Олаф. Снегов провел в Центральном штабе резкую смену высшего офицерского состава, что вынудило Роттера показать силу. Но Снегов не остановил захвата власти, несмотря на наши предупреждения. Он продолжает подавлять готовых свергнуть его высших офицеров и генералов Совета устрашением и просто — устранением. Армию он подчинил, теперь подчиняет войска службы безопасности. Наши командиры стараются не позволить ему установить безграничную власть над державой, становящейся для нас опасностью одного ряда с сопротивлением Хакая.
— Выходит, главкомы грызутся, а Хакай не упускает возможности воспользоваться временем передела их власти! Теперь ясно, как ему удается засылать диверсионные отряды на территории мерзлых пустошей, далеких от зоны боевых действий! Так он скоро откроет фронт, отвоюет прежние границы! И он пойдет дальше, и он продвинется дальше! Он заберет земли и у Роттера, который занял высших офицеров своих войск угнетением власти Снегова, и у Снегова, который занялся истреблением высших офицеров своих вооруженных сил для становления своей власти! Я не стану ждать, когда истребители взлетят и над Ивартэном, и над Ясным, и над Небесным! Я стану грабить сейчас! Пока еще есть подход к складам, пока с них еще есть, что взять!
— Не сейчас, Олаф. Позже. Не шуми.
— Но все прахом пойдет!
— Сказал — не сейчас, Олаф.
— Вы что мне голову морочите?! Вам что, просто рискнуть захотелось?! Забаву в войне и грабежах нашли?! Хотите по лезвию пройти?! Посмотрим, как вы захотите пройти по моему клинку! Посмотрим, как вы поймете, наконец, что мы с риском не играем! Мы пойдем на риск, но только за необходимыми припасами, а не за адреналином!
— Мне не нужны острые ощущения. Мне их и сейчас достаточно. Успокойся, Олаф.
— Вы что, благородством мучаетесь?! Не забывайте, что грабеж предложили вы! Не забывайте, что вы решили пойти на него! Поздно угрызаться совестью и отступать, прячась за законы режима!
— Я решил пойти против порядка режима и пошел. Я сделал это, когда сохранил тебе жизнь, Олаф, — когда остался с вами. Теперь у меня не осталось другого выбора, кроме как идти до конца. А теперь замолчи. Я просто хочу спать. Не буди меня.
Я, с трудом продирая глаза, встал с сыплющейся груды сияющих сокровищ… Но сон, как рукой сняло, когда Олаф взвился ветром и в его руке сверкнул клинок…
— Олаф, да постой ты злиться!.. Что такое?! Что случилось?!
— Что?! Я не знаю?! Нам выдвигаться пора! А он! Он спать хочет!
— Олаф, не трогай его — пусть спит, раз ему надо… Он же сказал, что позже все сделает…
— Он позже все под угрозу срыва поставит! Мы после его спокойного сна жизнь под угрозу подставим, как горло под лезвие! Мне бы такие нервы железные, как у него! Всю ночь не спал — думал, как пройти, как скрыться! А он — прохлаждается! Ему, что «вороны», ищущие наш след, что враги, рыскающие в поисках бреши в обороне системы, что истребители, крушащие крепости порядка, — все одно!
Нет, Фламмер не прохлаждается — он просто горит яростью, отвечая на первые всполохи молний Олафа… Офицер рванулся к стоянке, где оставил «стрелу», застегивая на ходу шинель и портупеи…
— Что стоишь, боец?! Ты меня разбудил! Теперь я тебе спать не позволю!
Олаф ринулся вслед за офицером, и мне пришлось поторопиться… Я побежал за ними, схватив оружие и портупеи, с неясной радостью…
Я и опомниться не успел, как мы ветром пронеслись по темным шахтам, узким тоннелям и широким подземным трассам… Олаф еще не разрешал мне летать на такой скорости под землей, и теперь полет кружит мне голову… Вокруг нет ничего, кроме космической тьмы, — только звездный огонек «стрелы» далеко впереди… Просто, он не приближается, как звездный свет, хоть я и перешел на предельную для подземелий скорость, — мы же все летим на предельной скорости… Мне еще никогда не было так привольно и весело. Все-таки Фламмер — лучший наш соратник из всех, что мне помнятся. Надеюсь, что скоро он станет и нашим бесспорным командиром.
Не знаю, почему Олаф так напряжен и мрачен — ведь Фламмер ничуть не встревожен, а горит решимостью, как ясным пламенем, озаряя нас жарким огнем. Мне вообще стало казаться, что Олаф просто настроен против него, из-за упрямства не желая уступать ему вполне заслуженное главенство. А я уверен, что Фламмер заслуживает подчинения. Он не только офицер, который и создан для того, чтоб подчинять, — он умный и знающий. Я ведь вообще не образованный, а Олаф давно скормил все свое образование диким зверям и охотникам. У него в голове одни старые легенды, спутанные с тенями физики, химии и математики… Мне иногда так сложно отличить эти легенды от правды… Общаясь с Олафом, трудно понять, что он не на самом деле оборотень… Я не знаю, должен ли я считать, что страшный дракон на самом деле грызет корни великого ясеня Иггдрасиля… Я совсем запутался — особенно с того времени, когда встретил каменного тролля на высочайшей вершине горной гряды… Кто знает, бродят среди стылых скал альвы или их и быть не было, когда каменный тролль стоит на вершине и смотрит на Хантэрхайм… и исчезает, замечая людей… Но теперь я уверен, что Фламмер объяснит мне, что есть что… Только я об этом его попрошу после того, как покажу ему тролля, которого по данным ученых системы нет, но который стоит на вершине и смотрит на Хантэрхайм… Нам с Олафом обязательно надо узнать, что этот тролль делает в наших горах, — ведь этот тролль для нас с Олафом страшнее всех остальных бед, пока мы не знаем, что ему нужно в наших местах… А вдруг он пришел охотиться на нас?.. Тогда мы должны сразиться с ним… А мы не знаем, как с ним сражаться, — с этим, словно высеченным из скал, великаном, могущим таять в воздухе, словно снег в руке…
