Рихман молча указал на толстое дерево, потом на себя и на правый фланг. Джим кивнул. Ему предстояло вызвать огонь на себя, чтобы сержант нанес удар с тыла.
Огромный Рихман растворился в зарослях, да так, что не закачалась ни одна ветка. Джим такого еще не умел, однако он уже научился, как выражался Шульц, не отсвечивать. То есть не просто не двигаться, но даже не привлекать внимание, если противник практически смотрит на тебя.
Джим осторожно выглянул из-за дерева и обомлел. Он заметил не менее десятка человек в странной темно-зеленой форме. Они тоже заметили опасность и моментально попрятались. Вот были – и уже нет никого.
Плохо. Джиму следовало шуметь, отвлекать внимание от Рихмана, а получалось, что он не знал, куда стрелять.
Пришлось действовать наобум.
Приметив в двадцати метрах толстое дерево, за которым просто обязан был кто-то прятаться, Джим снял с пояса гранату и, примерившись, аккуратно бросил ее, как учил Шульц – с отскоком. Граната ударилась в другое дерево и отскочила прямо под ноги прятавшегося врага. Времени отпрыгнуть у него уже не было. Грянул взрыв, и тело в зеленой форме словно мешок отлетело на несколько метров и рухнуло в кусты.
Пораженные таким коварством, товарищи убитого стали стремительно наступать, прыгая от дерева к дереву. Джим дал очередь из автомата, понимая, что за всеми не успевает.
Враги открыли ответный огонь.
Первая же пуля сшибла с Джима кепи и контузила разведчика. Из прочерченной на голове бороздки на лицо полилась кровь. Сорвав еще две гранаты, Джим не раздумывая бросил их прямо перед деревом, за которым полыхнула вспышка автоматного выстрела.
Они взорвались дуплетом, и двое нарвавшихся на осколки врагов полетели на землю. Джим слышал их стоны, однако выглянуть не решался, слишком уж хорошо они стреляли.
Затем переложил автомат в левую руку, а в правую взял нож – так надежнее. Он понимал, что стрелять ему уже не дадут. Наверное, следовало вспомнить всю жизнь, раннее детство, школу, мать, но Джим думал лишь о том, достаточно ли он дал времени Рихману.
Послышались быстрые шаги и справа мелькнула тень. Джим замахнулся ножом, но неожиданно услышал голос сержанта:
– Спокойно, парень, это я.
– Сэр?
Рихман опустился на траву рядом.
– А ты небось помирать здесь собрался? – сказал сержант, осторожно дотронувшись до живота. – Ушли они.
– Как ушли? – не поверил Джим.
– Ушли, и все. Как только поняли, что я в тыл зашел. Понятливые гады и расчетливые.
– Среди них были раненые, – вспомнил Джим, выглядывая из-за дерева.
– Они всех утащили – и раненых, и убитых. Всех, кроме одного, – и сержант показал Джиму окровавленный нож. Затем вытер его о траву и придавил ботинком подкравшегося шипохвоста. – Ладно, давай уходить – нужно возвращаться к нашим. – Сержант убрал нож и осторожно поднялся. – Думаю, они еще вернутся. Что с головой – ранен?
– Царапина, – ответил Джим, вытирая с лица кровь. Затем поднял простреленное кепи и водрузил на место. – Я готов.
– Ну идем.
Джим подхватил автомат и поспешил за Рихманом. Поминутно оглядываясь, они шли быстро, как только могли.
Чтобы не получить пулю, сержант по рации предупредил разведчиков о своем подходе.
Основная группа дожидалась их в полусотне метров от болотца, за сплетенной из лиан стеной. Почуяв чужаков, болотные змеи ползли к ним со всех сторон, и разведчикам приходилось отвлекаться, чтобы расшвыривать шипящих и плюющихся ядом гадов.
Тони, увидев друга живым, обрадовался, а капитан тихо спросил:
– Где они?
– Убрались, как только поняли, что я зашел с тыла, – пояснил Рихман.
– У них есть потери?
– Я достал одного ножом, Джим обошелся гранатами – одного наповал, еще двоих крепко поранило.
– Молодец, Джим, – сказал Саскел, и эти слова в непростой обстановке значили больше, чем медаль.
Капитан связался с вертолетчиком:
– Байрон, ты как?
– Нормально. Полбака горючего еще есть.
– Попытайся нас вытащить отсюда.
– Хорошо, я уже иду.
Стрекотавший в отдалении вертолет двинулся к болоту. Это стало понятно по усиливающемуся шуму турбин. Вынырнув из-за макушек деревьев, машина начала снижаться, и в этот момент неподалеку заработал пулемет.
Это было крупнокалиберное оружие, возможно, на специальном зенитном станке. Джим видел, как от вертолета полетели куски обшивки и Байрон положил машину практически на бок. В таком положении он выскочил из зоны обстрела, и вертолет снова скрылся за деревьями.
Через секунду в место предполагаемой огневой точки полетели три гранаты. Они взорвались с небольшим интервалом, и все стихло.
– Уходим к базе! – распорядился Саскел.
– Они знают, что нам нужно к базе, – заметил Шульц.
– Конечно, знают, только двигаться в сторону от базы с раненым на руках смерти подобно… Посмотрите, наш майор еще жив?
– Жив, – уверенно заявил Тони. – Рана на спине неглубокая, иначе бы он уже кровью харкал.
Джим заметил, что Шульц придерживает перетянутую жгутом руку, а Тони старается не наступать на раненую ногу. Ситуация складывалась не в пользу разведчиков.
– Сэр… – прохрипела рация.
– Слушаю, – отозвался капитан.
– Это Твидл, сэр, полковник приказал мне поднять «новичка», и теперь я иду к вам.
– Хорошо. Что с Байроном?
– Уже на площадке. У машины дым из брюха – затянуло весь парк.
– Понятно, значит, жить будет.
Капитан выключил рацию, и группа продолжила движение, превозмогая боль от ранений и отбиваясь от наседавших болотных змей.
Теперь уже было очевидно, что на случай минометного удара противник умел рассредоточиваться по большой территории, иначе вражеское подразделение было бы уничтожено первой же серией мин. В случае необходимости противники также быстро собирались вместе, Джим видел это собственными глазами – десяток, если не больше, силуэтов в темных маскхалатах.
Теперь этот хорошо обученный враг преследовал группу и шел практически по пятам.
Послышался знакомый гул турбин «Си-12К». Вертолет прошел над группой и, неспешно развернувшись где-то над болотцем, стал возвращаться.
Послышались выстрелы. Густые кроны высоких деревьев закрывали небо, и Джим не видел, как держит удар новая машина. Огонь велся из уже знакомого по звуку пулемета и нескольких автоматных стволов. Однако толстая шкура «новичка» делала его неуязвимым, и, совершив новый разворот, он стал заходить на цель.
С тонким пронзительным свистом заработали роторные пушки. Скорострельность была такой, что трудно было отделить один выстрел от другого. По звуку это больше напоминало вгрызавшуюся в дерево бензопилу.
