Митридат отвернулся, воспоминания о гибнущих от упавшей с неба медленной смерти, сходивших с ума людях, сдиравших с себя гниющие лоскуты плоти, снова встали у него перед глазами, словно все это произошло только вчера. Варуна совсем тихим голосом продолжил:
— Прости, повелитель, но в забытьи нет пользы: деяния врага следует помнить.
Митридат кивнул, воспоминания снова ушли в глубину памяти, вернулась сосредоточенность. Уже спокойно он спросил дагонита:
— Эта тварь знает, где укрылся противник аккадского царя?
— Вряд ли: кайты — органические боевые вычислители. Их задачей было провидеть действия врага и принять превентивные меры к отражению атаки наиболее эффективным способом. Они сильные псионики и могут в некоторой степени предвидеть будущее. Но те, что отдавали приказ на бомбардировку Эвксина, были накрыты веерным обстрелом Врага вместе с остальными силами вторжения. Враг применил неизвестный вид наступательного оружия, и почти полумиллионная группировка аккадцев просто испарилась: только серый пепел и больше ничего. Может быть, в хранилищах жрецов есть что-то, способное пролить свет на те события. Сам знаешь, повелитель, они до сих пор хранят «глобусы» аккадцев, считая их военные отчеты и рапорты мистическими текстами.
— Согласись, что без ключа их коды так и выглядят. Таинственные письмена, а когда защитная программа требует код авторизации на аккадском…
Дагонит зашелся в приступе злорадного смеха и перешел от консоли в зал, где один из дежурных офицеров связи подал личному секретарю царя маленькую горошину «глобуса». Теперь все данные по открытому существу будут отданы для обработки собственному, построенному по чертежам и с помощью синтетов вычислителю. Митридат назвал его «Тень Ареса». Новый вычислитель был способен потягаться по мощи с «Минотавром», но вот справится ли он с возложенной на него функцией, это еще предстоит выяснить. Мысленно вызвав капитана базового корабля, Митридат приказал взять курс на Понт. Царь хотел быстрее оказаться дома.
* * *
Земля. Республика Колумбия, заброшенный храм Солнца, мобильный центр управления оперативной группы АНБ «Коготь». 24 февраля 1990 года, 22:15 по местному времени. Капитан Шон Эндерс.
Для радости, впрочем, как и для паники, не было никаких оснований: «Небула» показала сносные, для первого полевого испытания, результаты. А если учесть невероятное количество роковых случайностей, которые имели место, то лучшего и желать было нельзя. Тэлли уже пыжился перед вашингтонскими шишками, туманно намекая сенаторам, что данный результат — далеко не предел. Но полностью запудрить мозги начальству полковнику не удалось. Среди профанов, получивших свои кресла в результате многолетних интриг и сложных разменов политических фигур, в комиссии по вооружению нашелся некий сенатор, которого отредактированный отчет о ходе испытаний прототипа не впечатлил. Так уж вышло, что отчет попал на стол заместителя главы комитета по обороне, сенатора Николаса Барнета.
Тощий, словно щепка, сенатор более всего подходил под выражение «заноза в заднице». Ветеран корейской войны, во время которой он собственноручно уничтожил десятков пять северокорейских солдат: встав к пулемету, практически в одиночку отбил несколько атак на позиции своего взвода. Получив пулю в ногу и серебряную звезду на грудь, молодой лейтенант вернулся в Штаты и удачно женился на дочери техасского нефтепромышленника Смайта. Не испытывая склонности к бизнесу, ветеран написал и издал книгу мемуаров, в которой живописал свои подвиги и сделал пару серьезных заявлений как начинающий политик. А дальше были выборы в губернаторы самого своенравного среди прочих лоскутков американского государства — штата Техас, а потом и кресло сенатора.
Справедливости ради нужно сказать, что Барнет почти никогда не вел грязной игры. Это не означало, что он не использовал компромат, когда таковой позволял убрать с дороги очередного оппонента или молча пожать руку представителю какой-нибудь крупной корпорации, когда последний недвусмысленно намекал Барнету, что совсем неплохо будет пролоббировать тот или иной законопроект. Просто сенатор всегда с обескураживающей прямотой отвечал на нападки «шакалов пера», постоянно пытавшихся припереть непотопляемого ковбоя к стенке. Коронной фразой Барнета стало выражение, тут же подхваченное его сторонниками: «Американский народ заслуживает право на лучшую долю. А я сделаю все, чтобы наш кусок вишневого пирога был самым большим и вкусным, чего бы это ни стоило. А на остальной мир мне плевать!» Основной же чертой его характера, помимо редкой занудливости и упрямства, была паранойя: сенатор везде и всюду подозревал подвох, обман, предательство.
Как ни странно, но на этот раз чутье Барнета не обмануло, и он лично решил прибыть на борт «Энтерпрайза», чтобы поймать Тэлли на горячем, так сказать. По крайней мере, именно это он старался показать всем, кто не входил в число посвященных в истинную подоплеку его визита к берегам Колумбии. На самом же деле толчком к столь живому интересу к данному проекту Минобороны послужила встреча с одним из главных спонсоров всех предвыборных кампаний сенатора — Робертом Мак-Кинли. Этот преклонных лет денежный туз лишь десять лет назад снизошел до личной встречи с сенатором, а до этого общался с ним сначала через длинную цепочку посредников, потом пришел черед адвокатов и личного помощника — Ангуса Миггса. И только в декабре восемьдесят первого Николас Барнет был приглашен на закрытую встречу, которую Мак-Кинли организовал в своем частном поместье в Вермонте.
Трехэтажный особняк главы корпорации «Global World Research Inc.» посетили еще семеро дорого одетых господ и одна довольно молодая дама в строгом деловом костюме, чей акцент говорил о том, что она родом из ЮАР. А точнее, из одного влиятельного семейства с английскими корнями, сделавшего себе имя и состояние на торговле оружием. Когда все переместились из столовой в библиотеку, где в окружении сотен старинных томов, располагавшихся на уходящих под потолок полках, стоял овальный стол с десятком кресел с высокими резными спинками и вычурными подлокотниками в виде голов химер, сенатора не пригласили сесть вместе со всеми, а отвели к стоявшему поодаль табурету и вежливо попросили подождать. Барнет был влиятельным человеком и далеко не трусом по натуре, но в этом месте витали эманации настоящей Власти. Не той, что творит судьбы одного государства, а той, по чьей воле можно заново перекроить политическую карту мира. Николас понял, что это тот самый шанс вознестись так высоко, что даже президент с его овальным кабинетом и кучкой олигархов мелкого пошиба будет записываться к нему на прием за год вперед. Правда, и падение с такой высоты будет однозначно смертельным.
