Макс и Сергей шли по щебенке с двух сторон путей, вдоль самых стен. Макс держал автомат наизготовку, время от времени приостанавливался, крутил головой, но туннель покуда никакого беспокойства не внушал. Сергей, попавший в постъядерное метро, да еще и в туннель, впервые (до Катаклизма он проносился по ним на поездах, в дороге редко смотрел в окно, в основном читал), тоже осматривался, но больше с интересом.
Денис вел себя, как ребенку и положено: сначала шел по правой рельсе, держась за руку Макса, потом переместился на левую и схватился за отца, потом стал прыгать со шпалы на шпалу. Наигравшись, пошел спокойно.
Сергей освещал фонарем полукруглый сводчатый потолок, стены со ржавыми, покосившимися кронштейнами — на некоторых покоились провисшие кабели, а кое-где кабели обрывались. Зачем, подумал Сергей, кому-то понадобилось рвать эти кабели? Да и кто обладает такой страшной физической силой? Уж конечно — не человек…
Сергей думал о Максе. Вместе они проделали длинный путь, пережили тяжелые испытания, вместе спасали Дениса из цепких лап лесных пигмеев-каннибалов… А до сих пор Сергей так и не разобрался в этом человеке. Кто он? Откуда взялся? Кем был раньше — до Катаклизма и годы после? При определенной словоохотливости, как только заходила речь о Максовом прошлом, тот замыкался в себе и отмалчивался. Почему? С какой целью появился он в городе? Допустим, в колонию попал случайно: его, почти неживого, принесли караванщики Джедая. Но что — или кого — искал он в городе? Почему отказался от своей миссии и пошел в Москву? Просто пожалел Сергея и Дениса, сделал это в память о Полине, которая внимательно и от души ухаживала за ним? Ерунда, какой из Макса альтруист?! Он настоящий хищник, а маску своего в доску парня надевает только на населенных станциях…
В то, что Макс не помнит о своем задании, потому что какие-то там шмели отравили его ядом, действующим на мозговые центры, Сергей сейчас уже не верил. Возможно, вначале так и было, но постепенно-то память к нему вернулась; позже, в дороге, когда Сергей подступал к нему с расспросами, Макс врал, делал это не всегда убедительно, сам это понимал и все равно стоял на своем. Что за дурацкое упрямство?!
И все-таки: друг он или враг? Назвать врагом человека, который столько раз спасал их жизни, не поворачивался язык, а другом… Почему не договаривает? Что скрывает?
Мимо мелькали тюбинги. В туннеле было тихо, только звук шагов…
Впереди показался свет.
«Перово».
— Вот и ладушки, — с облегчением сказал Макс. — Первый отрезок пройден. Может, и дальше все будет так же хорошо? Действительно — ветка мирная…
— А ты не знал? — тут же спросил Сергей, которого продолжали мучить подозрения. — Ты ведь жил много лет на «Шоссе энтузиастов»! Или врал? Опять врал, ты все время врешь… Что, не ходил между станциями?.. А на каких еще ветках бывал?
— Зачем тебе об этом знать? — сухо откликнулся Макс. — Лучше тебе, парень, не знать об этом. Добра там нет. Позже поговорим. У нас какая задача — помнишь? Вот о ней и думай.
— Я выясню, пообещал себе Сергей, обязательно выясню… Получу ответы на все вопросы. Пусть не рассчитывает, что отвязался от меня…
С Перовского кордона били яркие лучи фонарей. Макс прокричал о наличии проходных документов и на всякий случай поднял их повыше. Автомат повесил за спину, вторую руку тоже поднял.
Их подпустили к кордону, придирчиво проверили документы. Старший смены — как показалось Сергею, брат-близнец «новогиреевского», такой же пожилой, коренастый и усатый, — осмотрел всех троих придирчивым взглядом и задержался на Максе.
— Я тебя откуда знаю? — с подозрением, угрюмо спросил он.
Макс нервно хохотнул.
— Мы тут все на одно лицо, — ответил он.
На «Перово» решили устроить привал. Как и в случае с «Новогиреево», Сергей узнавал и не узнавал станцию. Она была просторной за счет отсутствия колонн, но от давней чистоты и лоска не осталось и следа. Со светом здесь обращались крайне бережно, станция освещалась скудно. Кроме того, каждый квадратный метр пространства был на учете: производственные и жилые помещения примыкали друг к другу почти вплотную. Это была, как понял Сергей, главная промышленная станция линии, здесь работало и жило большое количество людей.
Производственные боксы — цеха — были щитовыми, за исключением нескольких многоместных палаток, сшитых вместе. На рабочих местах со светом дело обстояло лучше, чем на станции в целом: местный «Бродвей», узкая улочка во всю длину станции, протянувшаяся между двух рядов жилых и рабочих боксов, стоящих с двух сторон у краев платформ, была освещена скудно. И запах: тяжелый труд, покорность, склоненные перед безрадостным будущим головы людей. Значит, и здесь не такой уж рай, подумал Сергей. Так где же? В Полисе? Под Ленинкой?
Сейчас, в самый разгар рабочего дня, все жилые палатки были темны, а в рабочих, наоборот, был свет, оттуда доносилось жужжание, стук разнообразных механизмов, короткие деловые переговоры; видно, как перемещаются за стенами палаток-цехов тени людей… И ни души на «улице». Интересно, подумал Сергей, вылавливают ли здесь военные праздношатающихся в рабочее время, как это было в стране в прошлом веке? Вполне может быть.
Все работают, одни мы, неприкаянные, бродим…
После вчерашнего довольно болезненного укола стимулятора он ощущал необыкновенный внутренний подъем. Казалось, что болезнь отступила… Может быть, удастся все же разыскать Возницына, и он все исправит, даст ему отсрочку от смерти…
— Вы посидите, — сказал Макс. — Я схожу в администрацию, отнесу письмо от Михеева.
Сергей, распираемый энергией и любопытством, теперь очень хотел знать, что в письме, и еле удержался от вопроса.
Макса не было довольно долго. Денис, привалившись к отцу, уже начал дремать. Наконец Макс вернулся в сопровождении высокого мужчины, одетого в камуфляжную форму без погон, с вытянутым, лошадиным лицом и светлыми сальными волосами, зачесанными назад. За их спиной маячил автоматчик.
— Степанов моя фамилия, — сказал человек. — Вот что, судари мои. Михеев пишет, что к убийству Литягина вы отношения не имеете. Я ему доверяю, поэтому пропускаю вас дальше. Документы подпишу. Но инцидент очень неприятный, а главное — нехарактерный. Криминала у нас давно не водилось, да еще шутовского, со стрелами.
— Нам что теперь, на каждой станции до «Площади Ильича» пропуска визировать? — возмутился Сергей. — У нас на это времени нет! Михеев обещал, что документов за его подписью будет достаточно для прохода до самой «Марксистской»! Что вы нам тут голову морочите?
