Через четверть часа я понял, что все в порядке, но на всякий случай перегнал в него еще немного для здоровья. Еще оставалось очень много дармовой энергии оставалось, выбрасывать было жалко. Мысленно я осмотрелся и протянув руки во все стороны начал коллективное лечение всех раненных оборотней. Это было тоже не просто, надо было уметь разделять, чтобы не путаться. Попробуйте одновременно думать о десятке разных вещей, может, поймете. Так что, обломившись, я просто решил раздать всем как можно больше. В конце концов, если рана не смертельная, практически каждый оборотень может выжить за счет улучшенной регенерации. Щедрой рукой, раздавая энергию всем подряд, я попутно и снимал усталость, и добавлял силу.
Все равно оставалось еще огромное количество энергии. Маленькие накопители силы использовались Народом постоянно, но были очень дороги в производстве и применялись все больше пауками. Как их делать я представлял довольно смутно, только общий принцип, но, полагаясь на нормальный русский авось стал собирать энергию в кучу и утрамбовывать ее, как лепят снежок. Это заняло минут десять, дерево сопротивлялось и упорно не хотело расставаться с накопленной силой, но собственного разума оно не имело и, дергая то за один конец, то за другой можно было его легко обмануть. В результате получилось что-то вроде бильярдного шара, парочка шариков для настольного тенниса и десяток мелочи размером с горошину, когда я уже совсем обнаглев доставал из дерева последние остатки.
Я открыл глаза и обнаружил, что шарики я не выдумал, они лежали рядом, а вокруг меня стеной стоят сотни оборотней. Несколько мгновений я молча разглядывал их, пытаясь сообразить, что происходит. Они ответно пялились на меня, но вместо угрозы я чувствовал массу эмоций, большинство из которых очень сложно было бы перевести, но соответствовали они упавшей на грудь челюсти.
Ястреб молча шагнул мимо меня к дереву и с размаха вонзил секиру в его ствол. Лезвие неожиданно провалилось внутрь и Ястреб по инерции шагнул вперед и чуть не упал. Прямо на глазах дуб стал складываться внутрь, рассыпаясь трухой. Толпа бешено взревела, поднимая вверх клиники. Меня захлестнуло волной восторга.
– В чем дело, – поинтересовался я, вставая, – вам что, заняться нечем?
– Собрать все ценное, найти телеги и лошадей, у нас нет времени.
Оборотни начали быстро расходиться, многие оглядывались на меня и кланялись. Через минуту на площади остались только вожди и пару десятков воинов, деловито разбирающие наваленные возле уничтоженного дуба сокровища. Испорченные предметы они небрежно отшвыривали, все остальное раскладывалось на утоптанной земле для последующего дележа. Из домов тащили все подряд: продовольствие, любой металл, вплоть до иголок. Оборотни работали как муравьи, собирая все попавшее им на глаза и имеющее малейшую ценность, обшаривая трупы и взламывая стены и полы в поисках тайников.
– Очень немногие могут работать со свободной энергией напрямую, – торопливо говорила Черепаха, блестя глазами. – Ты же не просто ею воспользовался, ты вылечил множество раненых, включая безнадежного, и взял запас. Это не просто жизненная энергия. Ее можно взять у разумного или животного определенным ритуалом. Он должен умирать долго и мучительно, отдавая ее в накопитель. У нас это запрещено. Мы воины, а не палачи.
Этот дуб, как раз и накапливал энергию, и взять ее обратно мог только высший маг зеленых при Святилище, другие просто не способны. Маленький шарик, диаметром в пару миллиметров – это жизнь одного. Черепаха назвала местную меру длины, но я тут же автоматически перевел ее в привычную и уставившись на свои шары мысленно восхитился.
В таком маленьком, – она не трогая, показала на мелочь, – не меньше сотни жизней. Если ты позволишь просто высвободить вот это, – она показала на большой и впервые за все время знакомства от нее повеяло страхом, – будет яма глубиной в пару десятков метров и окружностью в несколько километров. Там не останется ничего живого. А, взяв у дуба все это, – помолчав, добавила она, – ты его убил. Жечь вот такое, это несколько дней труда и без гарантии, что он не возродится. Ты сделал то, что считалось невозможным даже для Мастера-паука. Старик знал, что говорил, – она резко замолчала.
– Да? – с интересом спросил я, – и что именно он про меня сказал? А то как-то раньше вы с Койот поделиться забывали.
– Поговори с ней, – отводя глаза, сказала Черепаха. – Это не мой учитель и не мне он говорил.
– Но ты знаешь…
– Я знаю пересказ, но не слышала прямую речь.
– Как только время появится, ты мне подробно изложишь, что вы там обсуждаете за моей спиной. Ты, – обращаясь к молодому парню терпеливо стоящему в нескольких шагах, обратился я, – подойди!
Он скользнул ко мне и встал на колени. Типичный экземпляр оборотня двухметрового роста, с рельефными мышцами и реакцией опытного бойца. Симпатичное лицо с курносым носом и прямым подбородком и короткая стрижка темных волос. Впрочем, за всю свою здешнюю жизнь длинные волосы я видел только у женщин. Все стригутся коротко, чтобы в бою нельзя было схватить за волосы. Совершено голый, если не считать какой-то грязной тряпки, заменяющей ему трусы.
– Я, Не любящий мед, род Медведей, семейство Гризли со скал, – сообщил он низким голосом. От него пахло уверенным спокойствием. – Я прошу твоего разрешения стать одним из Клана Пятипалых. Сталь против стали, клык или зуб против клыка и зуба, моя кровь – кровь Клана. Твое слово – для меня высшее.
– Ты, тот, кого я лечил, – дошло до меня.
– Я тот, кто пойдет за тобой до конца. Долг жизни важнее долга смерти.
– Не любящий мед для медведя – это все равно, что сказать странный, – сообщила Черепаха по-русски.
– Не страннее тебя, паук с саблей, нарушающий традиции равнин, – ответил он на том же языке.
– Ой, – застонала Черепаха, – что ты еще и в этого перекачал? Мало нам Неждана, скоро вокруг нас будет масса странных. Как только появится время необходимо вернуться к обучению и развивать самоконтроль.
Я шагнул вперед и, положив руку парню на голову, ответил стандартной формулой:
– Ты сам выбрал, Твоя кровь – кровь Клана, отныне ты один из нас, другого пути для тебя нет. Найди ему коня, одежду и оружие, – обернувшись к Черепахе, сказал я. – Спросите у наших запасное или трофейное, если надо будет я расплачусь. Что там у меня еще осталось…
Она засмеялась.
– Что?
– Тебе еще многому нужно учиться. Военному вождю, – ткнув пальцем в груды трофейного добра, – положена десятина добычи, вождю отряда из его трофеев еще одна десятина, убившему шамана, применившему магию смерти двадцатая часть от всех, вылеченный в походе должен отблагодарить добровольно в меру своей раны, а это не меньше трех десятков воинов. Убившему дуб-пожиратель жизней, обеспечена великая слава, а энергии, которую ты у него взял, хватит чтобы вечно лечить весь Клан. Ты самый богатый на равнинах.
