Я краем глаза уловил какое-то движение за спиной и тут же сместился вбок, стараясь не упускать из виду и самого хана, и нового противника.
Мертвый повелитель великанов вставал со своего трона. Медленно, чуть склоняясь вперед, будто после тысячелетнего сна у него едва хватало сил поднять собственные доспехи. Могучие бронированные плечи опустились, огромная голова в золоченом шлеме повернулась, посмотрела на меня пустыми глазницами…
И вдруг отвалилась и упала на стол, гулко громыхнув по камню металлом. А следом за ней рухнул и сам мертвый гигант, разваливаясь на части. Его трон пошел трещинами, раскололся надвое и осыпался неровными темными обломками — и из того места, где он только что стоял, метнулся к небу фонтан раскаленной лавы.
Под землей снова ударило, и я почувствовал, как пол пещеры под моими ногами кренится и встает дыбом, как палуба драккара во время шторма. Меня отшвырнуло на десяток шагов и протащило лопатками по камням. И не успел я подняться, как рядом со мной свалился один из мертвых великанов. Странно, но он не рассыпался при падении — только свесил голову набок и вытянул ко мне высохшую ручищу. Но в его позе не было угрозы. Скорее в пустых глазницах черепа читалось явное сожаление, что древний воин не смог ни унять съехавшего с катушек потомка, ни остановить тех, кто сейчас буквально разносил его обитель на части.
Пещера мертвых стремительно превращалась в Муспельхейм. С потолка валились камни размером с круглый щит, скала под ногами ходила ходуном и то и дело раскрывалась трещинами, из которых хлестал уже не горячий газ, а чистое пламя.
Подземные демоны вырвались на свободу и собирались сожрать все, до чего смогут дотянуться.
Я поднялся на ноги и завертел головой по сторонам, отыскивая Есугея, но его нигде не было видно. Хан или свалился в одну из трещин, или сгорел в огне, или поймал головой камень и упокоился. На мгновение у меня даже мелькнула мысль его поискать, но глаза тут же заслезились от жара и дыма, и я не мог ничего разглядеть даже «Истинным зрением» — слишком много вокруг было алого. Искорка ауры Есугея потонула бы в пламени силуэтов тех, кто полз ко мне по камням, цепляясь за выступы и края расселин длинными острыми когтями.
Я развернулся и побежал к выходу из пещеры, прыгая через трещины и ручейки лавы, которые текли уже отовсюду. Полы моей мантии уже тлели, легкие отчаянно пытались вырвать из серного жара драгоценные крохи кислорода, а руки и ноги работали на одном лишь усилии воли — и даже нырок в мир духов не принес облегчения. Гнавшиеся за мной огненные чудовища превратили в пекло даже вечно холодную Навь.
Еще немного — и вспыхнут волосы.
Кольцо Молчана сработало, когда я уже вывалился в каменный коридор — и где-то на минуту вернуло мне способность ускоряться и защищать голову чем-то покрепче собственных рук. Но для того, чтобы выбраться из горы, этого не хватило.
Я уже видел свет — до него оставалась какая-то сотня шагов — но сил уже не осталось. Зеленая полоска закончилась одновременно с синей, и мне пришлось брести, опираясь на посох, хватаясь за теплые стены и вслушиваясь в грохот по сторонам и за спиной. Огненные твари тоже поубавили прыть — но наверняка двигались куда быстрее меня.
Когда камни подо мной расступились, я не успел сделать ровным счетом ничего — ни отпрыгнуть, ни перекатиться вперед, ни хотя бы бросить поперек трещины посох, чтобы удержаться. Он скользнул по кромке, свалился вниз, вспыхнул и исчез, оставив после себя лишь сгусток пламени. А сам я ухватился за каменную кромку и повис, болтая ногами над лавой, из которой ко мне уже лезли когтистые лапы. Сил хватило только чуть подтянуться и поелозить ладонью — но без толку. Ни выступа, ни даже трещинки толщиной с ноготь, за которую я мог бы уцепиться, чтобы поднять собственное тело, вдруг ставшее немыслимо тяжелом.
Медленно, миллиметр за миллиметром, мои пальцы скользили к краю.
— Хис! — прохрипел я. — Ты меня слышишь?!
Нет ответа. Похоже, огненный шторм шарахнул и по миру духов, и Хису пришлось убраться подальше, чтобы уцелеть. Я попытался перехватить край трещины, но сделал только хуже — левая рука соскользнула, и теперь я висел на одной правой.
Ну здравствуй, Хель. Давно не виделись…
— Держись, друг мой!
Прямо надо мной на фоне огня и дыма появилась голова Есугея. Не знаю, как ему хватило сил выбраться из пещеры — особенно после таких ран. От его одежды остались лишь тлеющие лохмотья, половину лица заливала кровь, а волосы на голове слиплись и висели мокрыми сосульками. Похоже, он не только обгорел, но и получил камнем.
Но в изуродованном и измученном теле еще остался дух багатура.
Его руки сомкнулись на моей, и я почувствовал, как медленно двигаюсь вверх. Есугей глухо стонал — но все же тянул, отдавая последние силы. Огненные чудовища взвыли, пытаясь ухватить ускользающую добычу, но уже через мгновение я оперся на край трещины и выбрался наружу, придавливая рухнувшего на спину хана.
— Беги, Антор-багатур, — выдохнул он. — Беги, или эта пещера станет нашей могилой.
— Пойдем. — Я подсунул руки ему под лопатки и попытался приподнять. — Я тебя не брошу.
— Двоим нам не уйти. — Есугей перекатился на бок и кое-как встал на колени. — Они не отпустят…
Вырвавшиеся из-под земли демоны неторопливо надвигались на нас — и с каждым шагом они все меньше напоминали сгустки лавы и языки пламени, обретая свою истинную форму. Я видел, как они поднимаются с раскаленных камней и выпрямляются — в два, в три моих роста…
— Бежим! — Я потянул Есугея за руку. — Осталось немного!
— Уходи. — Хан развернулся лицом к наступающим огненным тварям. — Позволь мне умереть в бою, как и подобает воину.
— Я тебя не…
— Уходи!
Пламя, хлестнувшее из глубины каменного коридора, отбросило меня и швырнуло за камни, но почему-то не заставило Есугея даже покачнуться. Он выставил ладони вперед — и демоны остановились, словно измученный крохотный человечек действительно мог что-то противопоставить их мощи.
— Пойдем! — Я поднялся на ноги — и они сами понесли меня к выходу. — Мы вернемся вместе!
— Нет! — Есугей даже не обернулся. — Помни, что ты обещал мне!
И больше он не издал ни звука.
Даже когда вспыхнул как свечка. Хан продолжал стоять, закрывая меня телом, которое на глазах истончалось, таяло, превращаясь в скелет — но и шага не уступило чудовищам из огненной бездны.
Пламя торжествующе загудело, окутывая Есугея — но даже его рев потонул в грохоте, с которым сдвинулись скалы. Стены пещеры не выдержали и обрушились, погребая под собой нас всех. Я упал, закрывая голову руками, и слушал, как сверху сыплются камни, пока меня не накрыла темнота.
И в темноте не осталось ни жара, ни боли, ни страха.
Эпилог
Пламя, чуть потрескивая плясало в очаге и отбрасывало на стены шатра причудливые тени, похожие на чудовищ, о которых рассказывала мать. Когда-то давно Темуджин верил в сказки для детей — но перестал задолго до того дня, как отец впервые посадил его на коня и дал в руки лук.
Но теперь поверил снова — когда вместе с горячими ветрами с юга пришли те, кого его народ не видел тысячи лет.
— Нужно уходить. — Высокая фигура в блестящих латах шагнула к огню. — Пески приближаются.
В свете пламени доспехи Джаргала переливались сталью и золотом, превращая его в сказочного багатура — непобедимого воителя, который не испугался бы ни жара пустыни, ни тех, кто шел за ним следом. Темуджин завистливо вздохнул и на мгновение снова почувствовал себя мальчишкой — но тут же подобрался и грозно сдвинул брови — как и подобает сыну великого хана.
Когда-нибудь и у него будут свои доспехи — и получше этих.
— Разве ты не слышал, что говорил мой отец? — проговорил Темуджин. — Мы не свернем юрты, пока он не вернется.
— Ты отважный юноша и истинный сын степи. — Джаргал склонил голову. — Отец гордился бы твоей преданностью… Но он уже не придет, Темуджин. Прошло уже четыре дня…
