Внезапно из здания станции ВНЗ раздался душераздирающий вопль, который немедленно трансформировался в нечленораздельную смесь матерно-бытового характера:
– Ахтыжйоханыйтынахрен, мать вашу в ушные раковины! Сволотищи препоганые, уррроды бледномордые, суки потрошёные!!!
– Это кто ж так заворачивает? – спросонья вопросил Дегтярь, рефлекторно хватаясь за пулемет. – Ты все запомнил? Как будешь роман писать, чтоб все воспроизвел в точности, я только ради этого его прочитаю!
– Непременно, – бросил я, хватаясь за свою СВД, которую после вечерней битвы полюбил искренне и навсегда. – По ходу, это Фыф надрывается.
– Приснилось чего? – поинтересовался Дегтярь, вглядываясь в темноту.
Оказалось, не приснилось.
Из дверного проема здания станции ВИЗ вывалился Фыф, упал на четвереньки, но тут же вскочил снова и побежал к нам, на бегу поддерживая располневшее пузо. Ну, чисто комар, пересосавший крови. Щупальца безвольно хлопали по щекам шама, глаз выпучен, и в нем плещется хорошо мне знакомый коктейль из сонного одурения и неподдельного страха. То есть вполне себе довольного жизнью Фыфа что-то серьезно напугало.
Но что?
Разгадка пришла немедленно, вернее, выползла из темноты здания, едва протиснувшись в дверной проем.
Это были трупы. Ожившие мертвецы, кровь которых мы пролили и остатки которой высосал шам из остывающих тел. Но не зомби напугали шама – в его биографии не раз встречались ходячие кадавры, и мочил он их так же хладнокровно, как и мы с Дегтярем.
Но сейчас живые трупы выглядели действительно ужасно.
Неведомая сила собрала их вместе, слепила в единый комок из тел, голов и конечностей, выкрученных немыслимым образом. Но в то же время это не было хаотичным нагромождением мертвой плоти. Два или три десятка ног жуткой твари находились внизу, многочисленные руки торчали спереди и по бокам, а головы были собраны спереди в одну кучу, напоминающую кошмарный цветок. Посредине – лицо вожака с абсолютно белыми глазами, а вокруг него – морды его подчиненных, обезображенные смертью, с язвами разложения на лбу и щеках, которые не могли появиться так скоро, если б труп гнил себе потихоньку, как положено порядочному мертвецу.
– Мертвопак, – еле слышно проговорил Дегтярь, направляя пулемет на кошмарную тварь. – Я слышал о таком, но вижу впервые. Мочи его, ребята.
И начал стрелять.
Пули вырывали куски плоти из страшного порождения Зоны, но это не причиняло ему заметного вреда. Мертвопак рвался вперед, перебирая всеми своими нижними конечностями, но Дегтярь буквально держал его на длинной очереди… которая вот-вот должна была закончиться.
Я вскинул винтовку и по мере сил помог бывшему полковнику. Правда, если Дегтярь стрелял «по площади», лишь бы попасть в тушу, весящую не меньше тонны, то я начал бить прицельно. Любой твари на земле, как бы ужасно она ни выглядела, необходимы глаза, чтобы видеть, куда бежать и на кого нападать. Вот я и начал стрелять по белым, бессмысленным гляделкам, начав с вожака.
Глазницы центрального лица взорвались белесой слизью после первых же двух выстрелов, но это не особо помогло. Все хари одновременно завыли так, что даже у меня мороз прошел по коже, после чего мертвопак лишь удвоил усилия, словно бык, получивший от тореадора болезненное, но не смертельное ранение.
И у него получилось.
Дегтярь чудом успел отскочить в сторону. Мерзкое чудище промчалось мимо него, резко развернулось, осознало, что промахнулось, и вновь ринулось в атаку. Руки впереди и по бокам туши заметно напряглись, их пальцы скрючились, став похожими на когти. Самое жуткое, что многие конечности мертвопака были перебиты пулями, из них торчали сломанные кости – что, впрочем, никоим образом не влияло на двигательные функции самих конечностей.
И значить это могло лишь одно…
Впрочем, сейчас мне было не до размышлений. Для того, чтобы занять более удобную позицию, мне пришлось выйти из тени.
Заметив меня, мертвопак немедленно потерял интерес к Дегтярю и ринулся на меня.
Неприятное зрелище, когда на тебя несется эдакий монстр. Такое впечатлительный человек ночью во сне увидит, и инфаркт обеспечен. Я же постарался эмоции запрятать поглубже. Бояться буду потом, сейчас стрелять надо.
Я и стрелял, мысленно не раз поблагодарив Кречетова, сволочь такую, за столь замечательную винтовку. Теперь можно не думать о смене магазина, на которую всегда уходят драгоценные секунды, столь необходимые в бою… Ну, или почти не думать.
Мне удалось в авральном режиме выбить примерно половину глаз чудовища, расплескав по гниющим харям белесые кляксы. Но я уже понимал – не уйти нам. На тварь практически не действовали пули, ранения ей были по барабану – как носилась туда-сюда со скоростью курьерского поезда, так и продолжала носиться, ничуть не потеряв в прыти. И сколько мы ни отскакивай в сторону от нее, рано или поздно скрюченные пальцы зацепят сначала одного, потом другого, а после и до Фыфа доберутся, который, кстати, пропал незнамо куда. Может, оно и к лучшему. Глядишь, доберется до Кузнеца или до болот, как-нибудь сумеет вскрыть границу между мирами и найдет свою Настю во вселенной Кремля. Ну, а мы с Дегтярем просто еще повоюем, пусть даже и недолго нам осталось этим заниматься…
Надрывно-трагические мысли имеют свойство появляться в моей голове во время скоротечного боя. Это нормально, я к этому уже привык. Фишка у меня такая, ага, стрелять, перекатываться, уворачиваясь от пуль и ударов, и снова стрелять… и при этом думать про всякую мелодраматическую хрень, от которой в нормальном состоянии любого нормального сталкера стошнит непременно – и меня в том числе. Видимо, такая у меня защитная реакция организма, благодаря которой рефлексы работают как часы. Руки-ноги делают свое дело, а мозг думает какую-нибудь чушь, не отвлекаясь на всякую фигню типа страха или сомнений в правильности того или иного действия. Потому сейчас я четко и беспристрастно осознавал: хана нам с Дегтярем эдак секунд через тридцать. Потому что устали мы зверски скакать-туда сюда – в отличие от мертвопака…
Но тут произошло неожиданное.
С крыши станции ВИЗ прямо на спину жуткой твари спрыгнул маленький шам, в лапах которого была зажато нечто вроде большой коробки – отсюда не разглядеть, что именно. После чего в лунном свете, щедро заливавшем поле битвы, блеснул пистолет странного вида, из ствола которого вырвался бледный луч.
Мертвопак на мгновение остановился, словно осознавая, что же это такое прыгнуло ему на спину – когда голов много, зачастую им сложно прийти к общему решению.
Этим и воспользовался Фыф. Отбросив в сторону пистолет Кречетова, маленький шам с видимым усилием запихнул неведомую коробку прямо в спину мертвопака, где луч прорезал дыру нехилых размеров. Проделав это, Фыф немедленно прыгнул влево, заорав дурным голосом:
