вылетающих из ножен мечей. Спрыгиваю с лошади и иду в сторону дружинников. Карл тоже спешился и рванул ко мне, дёргая меч с пояса.
— Сдохни! — рявкнул он, нанося удар. Кромка меча засветилась красным, что резко повысила опасность Карла в моих глазах. Ухожу рывком в сторону, доставая ножи. Снова чувствую приятный поток ветра за спиной, выкидываю руку вперёд, и Карла сносит воздушным кулаком. На границе восприятия довольный крик Зефирки, похоже у меня неплохо получилось, понять бы только что.
Пока перебрасывался образами с грифиной, Карл поднялся с земли и с рёвом помчался на меня как паровоз. Его меч засветился ещё сильнее. Я кинул образ Зефирке, в ответ поток воздуха начал крутиться вокруг меня, постепенно переходя на руки. А потом засветились мои ножи ровным голубым светом. Я хмыкнул, ну прям джедай на минималках. Время замедлилось снова, и я спокойно отвёл меч в сторону ножами, резанув в конце по горлу. Кровь хлынула из артерии, заливая всё вокруг кровью. Отхожу немного назад, чтобы меня не забрызгало, попутно контролирую застывших дружинников. Парочка из них настолько впечатлились, что продлевались прямо в сёдлах. Сразу видно опытных вояк, не раз видевших кишки, размотанные по земле во время сражений. Через несколько минут Карл Стоуртон затих навсегда. Дружинники барона неверяще смотри то на тело, то на меня.
— Заберите тело, отвезите его барону — я устало потёр глаза — хватит на сегодня идиотов, которые считают, что право имеют мне приказывать.
После того как кавалькада скрылась за поворотом, мы продолжили путь. Младший Стоуртон рыдал, а сын барона Максвелла шёл в прострации, похоже, его мозг ушёл в защитную реакцию. Вскоре мы вышли на площадь.
Здесь было многолюдно, в толпе сновали лоточники, нахваливая свой товар. Десятник указал на место, где обычно проводили в исполнение приговор. Как раз с той стороны площади стояли в два ряда палатки торговцев, полностью скрывая эшафот. Я подозвал одного из бойцов, чтобы тот нашёл хозяев палаток. Через десять минут передо мной стояли четверо торговцев, которые явно нервничали, видя нашу процессию.
— Добрый день! — обратился к прибывшим — к сожалению, вам необходимо перенести торговые палатки на другую сторону торгового ряда.
— Господин, мы ничего не нарушали, вовремя выплатили стоимость аренды мест — взволнованно воскликнул один из них.
— Уважаемый, к вам никаких претензий — успокаиваю торгашей — просто загородили эшафот, мы хотим провести казнь — Их взгляды устремились на плетущихся за лошадьми парней.
— Казнь?! Да стража пользовалась этим местом последний раз, разве что, года полтора назад — удивился другой, но получив локтем по рёбрам, тут же добавил — мы ни в коем случае не будем мешать правосудию, и немедленно перенесём палатки.
— Благодарю за понимание — киваю торговцам, и они разбежались по своим местам. А вместе с ними побежала новость по торговым рядам, что стража вернулась на торговую площадь.
Пока ждали, когда уберут палатки, десятник отрядил бойца купить что-нибудь поесть, и мы всей толпой жевали пироги с мясом и капустой, сделав дневную кассу одному из лоточников. Я залез на нашу будущую кровавую сцену. Браслет упорно подкидывал образ здоровенного костра. В общем, я не чистоплюй и всё понимаю. Но этих двух орлов даже привязать не к чему, не бросать же их в костёр прямо сверху на горящие дрова. Я прошелся по эшафоту и нашёл места под брёвна, где они были раньше, целых пять посадочных мест. А надо всего два. И тут мне повезло, по краю площади, объезжая торговые ряды, двигался караван телег с лесом. Я свистнул бойцам, жестом показывая, чтобы остановили караван.
Старший бригады лесорубов громко ругался с десятником, не особо стесняясь в выражениях. Пока я шел, они практически договорились до использования колюще-режущих инструментов друг на друге. Увидев меня, десятник отошёл в сторону, но всем видом показывал, что разговор не окончен. Раз бригада спешит, не будем их задерживать разговорами.
— Добрый день! Хочу купить у вас телегу хвороста посуше и вон те два обтёсанных бревна — сразу объявил я свои пожелания.
— Это всё под заказ, ничего не продам — мой нестандартный внешний вид поубавил темперамент бригадира — так что пропускай нас быстрее.
— К сожалению, всё озвученное мною необходимо сейчас — спокойно продолжаю я — иначе мы не сможем привести приговор в исполнение. Просто назови цену, я всё оплачу прямо здесь.
— Пять золотых — оскалился лесоруб — и место в первом ряду, такое я пропустить не могу.
Я отсчитал ему в руки монеты, после чего повозка с хворостом и брёвнами повернула к месту казни. За возможность увидеть всё в первом ряду, лесная братва даже установила и закрепила столбы. А после того, как мои бойцы привязали к ним двух приговорённых, обложили всё хворостом.
Вокруг нас собралась толпа, вся площадь была занята зеваками. Поднявшись по лестнице, я ощутил на себе пару тысяч взглядов. Вот так Влад ты стал кровавым конферансье. В душе зародились сомнения, я ещё раз глянул на двоих, что были привязаны за моей спиной. А потом браслет показал мне ещё раз, с какой радостью они убивали и насиловали. Сомнений больше не осталось. Подняв руку с серебряным браслетом от стражи, я посмотрел на толпу.
— Именем закона и клятвой на крови! — я произнёс фразу, переданную мне браслетом, своеобразный пролог обвинения носителем клятвы. Площадь затихла, в ожидании, а кто-то уже в предвкушении.
— Эти двое преступников обвиняются в разбое, изнасиловании, убийстве семи человек и покушении на убийство ещё двоих человек путём поджога — толпа ахнула — властью данной мне я приговариваю к смертной казни через сожжение — мой браслет загорелся золотым свечением.
— Моя жизнь залог верности исполнения решения, моя смерть залог искупления лжи — эту фразу тоже подсказал браслет.
Как только спустился с эшафота, бойцы первой роты подожгли хворост с нескольких сторон. Десятник предусмотрительно заткнул смертникам рты казнёнными платками, но в той тишине на площади даже дальние ряды слышали мычание. Вскоре они замолчали, но толпа продолжала заворожённо смотреть, как догорают тела. К тому времени как всё закончилось, один из бойцов успел пригнать специальную повозку, куда погрузили останки сожжённых и вывезли на ближайшее кладбище.
Жители начали расходиться по домам,
