- Значит так, княгиня! Со своим братиком поговоришь сама. Но всегда будь наготове встретить и помочь посланной от меня личности…, - при этом нож быстро кромсал тугие и многочисленные верёвки. - Сразу за нами следом на дорогу выходить не рекомендую, у нас там прикрытие, ещё получишь сдуру стрелу между глаз… Что здесь произошло - придумай сама, лучше всего, если косвенно упомянешь естественных врагов этого толстяка Уделя, но! Желательно пустить под топор таких же сволочей и уродов, как и он…
Мне, в общем-то, было фиолетово, кого пустят под топор, лишь бы пустили как можно большее количество людоедов. По большому счёту и эту свидетельницу следовало убрать… Пусть и не видела она нас в лицо, но погоню организовать по нашим следам всё равно может. Кажется, она ни о чём таком не помышляла:
- Как я узнаю посланника от тебя? Дай пароль!
У меня в голове так и закрутились глупые шаблоны из старинных советских фильмов: "Как пройти в библиотеку?" или "Продаю славянский шкаф. Даром…" Вот бы Лёня повеселился, подслушав мои неуместные мысли…
Но шутить, так шутить:
- Ты знаешь, кто убил императора?
- Все знают: бароны Цезарь Резкий и Лев Копперфилд.
Хорошо быть знаменитым! Жаль, что такие звучные имена присвоили себе самозванцы. Но ведь не Ивлаевым Борисом мне следовало представиться в Трилистье!
- Так вот, посланник от меня передаст привет от Цезаря и вручит тебе листок с нарисованным цветком.
И только после озвучивания понял, что подобный привет может оказаться слишком уж прозрачным намёком на толстые обстоятельства. Вдруг людоедка подумает, что я и есть тот самый барон?
Но она, хоть и прикинула озабоченным взглядом мой рост, явно не догадалась о моёй оговорке:
- Утверждают, что барон Резкий - уродливый карлик, ростом как двенадцатилетний ребёнок…
- Да какая разница? - мне стало обидно не столько за "карлика", сколько за "уродливый". - Главное что пароль уникальный, случайно его никто не назовёт. Ладно…, счастливо оставаться! - кончиком ножа я многозначительно царапнул дверцу кареты: - Напоминаю о предупреждении! Рекомендую даже из кареты не выходить раньше чем через пол кара.
Двинувшись к нашим лошадям, я прикинул готовность отряда к немедленному выступлению. Все в шлемах, посматривают на меня, мой палец поднесённый к забралу, поняли правильно: помалкивать.
- Уходим! Клайден! - дед Мирослав понял, что я обращаюсь к нему, но от удивления подался чуть назад. - Кончай этого жирдяя!
А что? Пусть княгиня запутается в своих догадках раз и навсегда, Раз у командира такого отряда в подчиненных целый виконт, то кто тогда он сам? Больше уважать будет. Пронзительный вопль о пощаде, который исторгнул перед смертью Удель, только прибавил весомости нашим словам и поступкам.
При выезде из рощицы на своего коня заскочил Бароч, нервно при этом поглядывая то на небо, то на тракт:
- Если прямо сейчас начнётся погоня - враз накроют, - ворчал он, пока мы степенно доезжали до тракта. - Что так долго?
- Допрашивали! - рыкнул дед Мирослав, и создалось впечатление, что он хотел сплюнуть, да шлем мешал. - Вот уж гадость, этот баресс! Уж на что все людоеды аспиды, но по сравнению с ним смотрятся как невинные овечки. Перескажу его признания, сразу вам захочется вернуться и ещё по двадцать раз его прирезать…
- Потом! - пришлось оборвать разговоры.
На тракте, рискнули сразу значительно ускориться. Тем более что до места нашего съезда оставалось всего несколько плавных поворотов. До скалы-ориентира следовало оторваться от тех попутчиков, кто нас видел во время выезда из рощи. Сильно сомневаясь, получилось ли это, не стали делать иные остановки, возвращаться и путать след, слишком уж неспокойно было у всех на душе.
На горной дороге, которая вскоре вообще перешла в тропу, напряжение несколько спало и мы начали переговариваться.
- Что у нас с ножами? - боезапас - самое главное на войне.
- Плохо, - пожаловался Леонид. - Три лезвия - в дым! То есть, у нас теперь только по комплекту и всего один нож в запасе.
- М-да! Дороговато нам замена чужого колеса обошлась! Хорошо хоть людоедка попалась много знающая…
И что интересно, когда я стал пояснять, почему не убил княгиню Верски, то меня чуть не попыталась убить осатаневшая от злости вашшуна:
- Как?! Ты выпустил это людоедское отродье?! А ты знаешь, что они рожают каждый год по новому людоеду?! А эти людоеды убивают наших братьев и сестёр?!
Она даже свой кинжал достала, которым совсем недавно пронзила командира ложного патруля и попыталась своим конём обогнать коня Леонида на расширившейся тропе. Мой друг, совершенно не боящийся лишиться потенции, ухватил повод ей коня и резкими словами стал успокаивать и что-то там доказывать. Помогло ещё и то, что специально сняв шлем, оглянулся, плеснул по вашшуне тем самым лучом, который заставляет шевелиться уши и грозно рыкнул:
- Ещё раз что-то вякнешь против моих приказов, лично оглушу и оставлю валяться где-то на обочине!
Вряд ли уши у неё шевельнулись, я ведь не умел и только пытался практиковаться, но вот тон и зверское выражение на моём лице подействовали. А может и вмешательство Чарли Эдисона помогло? Но дальше недовольная колдунья что-то шипела ругательное уже только ему, не покушаясь больше на мои командирские привилегии.
Оба деда, уже свыкнувшись с мыслью, что я ничего не делаю зря, моё решение оставить пленницу живой и не думали оспаривать. А вот хозяйскую жилку проявили:
- Коней нам бы следовало взять хоть пару, - сокрушался Бароч. - Или хоть наши частично сменить. Там три таких красавца осталось!.. Пригодятся ведь.
- Ничего, и наши справятся.
Бароч отстал, а на его место выехал Мирослав. Вначале с особой осторожностью отдал мне диктофон. А потом мешок с вещами покойного:
- Всё у этой гниды забрал. Авось что в дело употребишь…
- И что тут самое ценное? - заглянул я в мешочек на ходу. Но так как вновь надетый шлем мешал, а через открытое забрало тоже вниз смотреть неудобно, то попросил: - По твоему мнению?
- Ну, кольца там, всякие украшения - вещи и в самом деле ценные. Бумаги какие-то забрал, вроде пару писем ещё… Но вот две печати у него имелись, может сгодятся для чего?..
Пока я рассматривал витиевато вырезанные печати на каком-то материале очень похожем на мягкую, упругую древесину, в моей голове роились разные фантастические планы. В них проскакивали и подмётные письма, и ложные указы, скрепленные печатью, и варианты с клеветой на высших сановников империи Гадуни. Очень уж хотелось, чтобы эти сволочи и гады ходячие передрались как следует, а то и вообще гражданскую войну затеяли.
