Поняв это, и без того бледный бородач вовсе осунулся лицом. Поэтому сразу не осознал прозвучавшие слова:
– Повезло тебе, черножопый. Будешь жить.
Кавказец некоторое время молчал, а потом недоверчиво спросил:
– Ты отпустишь меня, рюсскый?
– Да. Иди к Маге и передай привет от Асмолова. Скажи ему, чтобы еще отправлял сюда своих абреков. Мы их тоже убьем и опять заберем весь товар. А еще лучше, пусть Мага сам приезжает ко мне в гости, я приготовил ему очень красивую козу с колокольчиком. Он ведь любит трахать коз? Колокольчик – дзинь-дзинь.
Стоящие вокруг спецназовцы по-хамски заржали.
– Иди, – продолжил комитетчик. – Передашь мои слова, возвращайся в горы и больше никогда не спускайся на равнину. Здесь тебе места нет. Если не послушаешься меня, в следующий раз я тебя убью.
– Я передам твои слова, рюсскый.
Старшина отпустил кавказца. Тот неуверенно поднялся с колен, посмотрел напряженным взглядом на стоящих вокруг бойцов, ожидая подвоха. Мельком глянул на убитых товарищей и потихоньку пошел прочь, ссутулившись, ожидая выстрела, часто оглядываясь. Отойдя метров на семьдесят, обернулся и крикнул:
– Рюсскый! Я твой мама имел! – И юркнул за ближайший угол пятиэтажки.
Капитан презрительно сплюнул и произнес:
– Я детдомовский, гнида черножопая.
Через некоторое время невольникам позволили подняться с земли, собрали их в тесный кружок и так продержали до темноты, выставив охранение, опасаясь других беспредельщиков, которых в городе было не счесть.
Однако остаток дня прошел без происшествий. Спецназовцы успели собрать немудреный боекомплект убитых, разобрали их автоматы и раскидали детали по сторонам. Потом осмотрели тела в поисках чего-нибудь ценного. В нагрудном кармашке одного нашли целую горсть золотых коронок.
– Это Ильяс, – сообщил Липатов, узнав убитого. – Ковырял ножом коронки у заложников, тварь.
– Все, отковырял свое, – ответил капитан, пряча золото в кармашек разгрузки. – Потом поделим, мужики.
Больше ничего ценного на телах бородачей не нашли. Лишь Барбуду разжился новыми берцами, оказавшимися и впрямь сорок третьего размера – как раз по ноге.
Когда совсем стемнело, пленных мужчин развязали.
Комитетчик обратился сразу ко всем:
– Идите по домам, товарищи. В следующий раз будьте осторожнее: помощь вряд ли придет.
Мужчины угрюмо молчали. Некоторые женщины всхлипывали, пытались благодарить. Но комитетчик, чтобы не расчувствоваться ненароком, сквозь зубы жестко потребовал:
– Шагом марш отсюда! Все!
Заложники быстро разошлись.
Дождавшись, когда никого не осталось, он произнес:
– Уходим. Будем ждать у фермы. Я уверен, Мага даст ответку Асмолову.
Забрав Михельсона, группа бесследно растворилась в темноте. На опустевшей дороге остались окоченевшие тела бородачей, застывшие в неестественных, неудобных позах.
Мертвые сраму не имут…
От города группа двигалась в хорошем темпе. Легкая поступь и размеренное дыхание спецназовцев нарушались спотыканием и натужными хрипами Михельсона, которого под руки тащили двое парней. Яйцеголовый окончательно выдохся, поэтому парни почти плелись в хвосте колонны, сильно отставая от основной группы. Липатов держался как мог. Пот застилал глаза, но вытереть его не получалось: оставшийся цинк с пулеметной лентой он держал двумя руками, для удобства поставив коробку на автомат, болтавшийся на ремне на уровне живота. За спиной в РД подпрыгивала немудреная амуниция. Воздуха едва хватало, легкие покалывало, в глазах все плыло, но Андрей упорно смотрел на силуэт бегущего впереди. Сознание заполняла лишь одна усталая мысль: «Я смогу… Смогу… – Тяжело пульсирующая, она уже давно вытеснила все прочие: – Как стрелять из пулемета – так другие, а как тащить цинк – так мне… Слава Богу, что один остался… А то как бы я с двумя? И мины нет – тоже хорошо…»
До машин, одиноко стоявших на ночной дороге, добежали без передыху. Здесь уже находились четверо спецназовцев. Они по приказу капитана убежали вперед, будто и не устали вовсе, произвели проверку и заняли оборону, поджидая товарищей.
Когда комитетчик скомандовал: «Стой!» – Липатов хотел рухнуть на землю. Однако никто из спецназовцев так не поступил, все остались на ногах, лишь опустили на землю боезапас. Кто-то согнулся, упершись руками в колени, восстанавливая дыхание; кто-то топтался на месте, тяжело дыша, плавно поднимая и опуская руки – с аналогичной целью.
Когда пелена спала с глаз и дыхание немного пришло в норму, Андрей смог определить, что одного УАЗа нет. Вокруг оставшихся автомобилей застыли тела кавказцев, убитых прошлой ночью.
«Наверное, абрек, которого отпустили, забрал одну машину», – подумал Липатов.
Догадку подтвердил комитетчик. Он заговорил со старшиной:
– Надо торопиться. Тот черножопый уже наверняка добрался до фермы и все рассказал. Хрен его знает, этого Магу, – вдруг сразу сорвется на разборки? А нам необходимо определить, сколько рыл уедет с объекта, и организовать засаду на случай их неожиданного возвращения.
– Леня, подойди, – позвал комитетчик Абраменко, разворачивая перед ним карту. – Ты пойдешь со мной на ферму, а трое твоих хлопцев с моим старшиной и еще двумя бойцами организуют засаду на дороге вот здесь. – Капитан ткнул пальцем в кружок света на карте, исходящий от фонаря старшины, и вновь обратился к Абраменко: – Очень рассчитываю, что эти черти с концами уедут и не вернутся, пока мы будем работать на их базе. Но если вдруг что-то пойдет не так и абреки повернут обратно, твоя задача, старшина, задержать их, но без фанатизма. Вам в любом случае с ними не справиться. Свяжите их боем, а потом уходите. Пока они очухаются, мы уже все провернем.
Старшина кивнул:
– Ясно, товарищ капитан. Увлекаться не будем, но пощиплем обязательно.
Комитетчик уточнил:
– Ты мне, главное, людей сбереги. Бери все оставшиеся мины, а пулемет… пулемет я тебе не дам.
Андрей невольно усмехнулся, вспомнив знаменитую фразу Верещагина из «Белого солнца пустыни».
Капитан продолжил:
– Он мне на их базе точно понадобится. Берите второй УАЗ, «станкача» в кузове вам за глаза хватит. Все ясно?
– Так точно. – Старшина выключил фонарик, махнул рукой двум ближайшим бойцам.
К ним присоединились трое парней Абраменко. Они загрузились в кузов, а старшина сел за руль. Машина была без фар, как и остальные. Дорога, благодаря луне и звездам, просматривалась вполне сносно. Зарокотав двигателем, УАЗ скрылся в темноте. Какое-то время он ехал по дороге, потом свернул на едва заметную, плохо наезженную развилку и покатил по ней, урча мотором в ночной тишине.
