— Плевать, — прошептал, глядя сквозь меня, Тапперт. — Плевать мне на этот космос.
За спиной офицера появились два «Стража», полностью перекрыв собой выход к посадочной площадке. Третий кибер появился у меня в тылу. Мои шансы выжить таяли на глазах.
— И чем же они накачали тебя, Юрген?
— Их программа не хуже, а скорее даже лучше вашей, шеф, — усмехнулся Тапперт, медленно перекладывая оружие в правую руку. — Миллионы специально созданных микроскопических организмов в моем теле постоянно ищут и восстанавливают поврежденные клетки, придают мышцам небывалую силу, костям — прочность, а мозг работает с точностью вычислительной машины. Больше нет того простоватого солдафона, каким вы знали меня раньше. Я практически бессмертен, и взамен у меня не потребовали ничего.
— Ничего?! — теперь усмехнулся я, одновременно покрепче сжимая гранатомет и готовясь к бою, возможно последнему.
— Меня попросили убедить вас перейти на сторону Даргона. — Тапперт сделал шаг вперед, и мы оказались почти лицом к лицу. Глаза его лихорадочно заблестели. — И даже присягу не придется нарушать. Во всем виноват взбесившийся «Антарес». Это он перебил весь шумерский персонал базы «Марс», в том числе и Второго Лорда-Инквизитора ликвидировал. Геру вам поверит и сделает своим наместником на Земле. Но даже если будет расследование, никаких следов Даргона в последних событиях не найдут. Легион и Даргон поделят Солнечную систему, а если объединить технологии подводной расы и человеческие способности, то мы сможем покорить и любые дальние миры космоса. Когда Геру все это поймет, будет поздно, и ей придется преклонить колени перед новым императором. Мы откроем новую эру — эру звездной экспансии человечества. Ведь это то, о чем вы мечтаете, командор.
— Нет, Юрген, ты ошибаешься, — я сделал шаг назад. — Жажда власти — это болезнь, а я здоровый человек.
— Все же я бы прислушался к вашему товарищу, господин фон Рейн.
Я обернулся на голос. Из-за кибера, блокировавшего меня с тыла, появился еще один человек в форме легионера, хотя таковым не являлся. Это был Генрих Крамер.
— Скажу вам один секрет, фон Рейн. — Крамер не спеша достал из кармана портсигар. На серебряной крышке мелькнула бриллиантовая «Кан-руна». Сунув в рот сигарету, Крамер убрал портсигар обратно и прикурил. Выпустив облачко голубого дыма, он продолжил: — Даргоны слабее, чем вы думаете, фон Рейн. Они на грани вырождения. Их гены безвозвратно поражены в результате применения особого оружия в их древней междоусобной войне. Даргон и сейчас раздирают внутренние распри. Кто-то должен помочь им уйти и унаследовать все их техномагические машины. А затем мы очистим мир от человеческой накипи и создадим чистую сверхмогучую расу людей.
Свет в коридоре потускнел — база перешла на аварийное освещение. Послышалась череда еле различимых щелчков со стороны «Стражей» — они переходили на автономную работу. Тархем Хан все-таки отключил «Антареса».
— Соглашайтесь, командор. По большому счету неважно — Даргон или Шумер. В конечном счете мы вместе переиграем и тех, и других, — снова заговорил Тапперт.
— А много еще в Легионе таких, как ты, Юрген? Майер тоже с тобой?
— Это неважно. Сделайте правильный выбор, командор, а Легион, как и прежде, последует за вами и в огонь и в воду.
— Тебе придется бросить оружие, Юрген, — как можно спокойнее сказал я и, уже обращаясь к киберам, крикнул: — «Стражи»! Я, командор фон Рейн, приказываю арестовать офицеров Юргена Тапперта и Генриха Крамера как подозреваемых в измене.
— Приказ принят к исполнению, командор фон Рейн, — киберы навели стволы пулеметов на Тапперта и Крамера. — Сдайте, оружие, офицеры Тапперт и Крамер.
— Вы допускаете ошибку, командор, — тихо произнес Тапперт, глядя мимо меня. На его висках выступили капельки пота, а глаза превратились в узкие щели.
— Бросай оружие, Юрген, пока жив!
— Я никогда не доверял этим кибер-тупицам, командор, поэтому предусмотрел и такой поворот событий.
Сильный взрыв позади швырнул меня на Тапперта. Не успели мы упасть, как рванули и остальные киберы. Прикрыв голову руками, я вжался в шершавую поверхность палубы рядом с замершим под свистящими осколками Таппертом. Однако через мгновенье мы снова были на ногах и лицом к лицу. Ствол моего гранатомета упирался в грудь мятежного офицера, а его «молох» — в мою.
— Может быть, вы все-таки примете правильное решение, шеф?
— К сожалению, я ограничен во времени, Юрген, — Магдалене нужна моя помощь. — Фразу я заканчивал, уже стоя над растерзанным выстрелом в упор телом Тапперта. Я оказался все же более быстрым и вертким. Но радость от победы была недолгой. С тяжелым сердцем я осознал, что мне пришлось убить старого боевого товарища, с которым еще недавно сражался плечом к плечу. Может быть, я действительно в чем-то не прав? Как мне захотелось оказаться где-нибудь далеко, в прекрасном мире без войн и крови! Там, где были бы только двое — Магдалена и я.
— Прости, Юрген.
Тела Крамера я не нашел. Старый нацист все-таки снова сумел скрыться, но уйти он мог только в сторону марсианского Портала.
Перешагивая через трупы членов экипажа «восьмерки», расстрелянных Таппертом, я добрался до командирского кресла. Поудобнее усевшись в него, я заставил себя посмотреть направо. Рядом, в кресле штурмана, застыл мертвый шумерский офицер. Остекленевшими глазами на забрызганном кровью лице он смотрел в пол. Пуля прошла сквозь кресло и прошила офицера насквозь, в лохмотья разворотив грудь. А ведь я знал этого шумерянина. Это был Кайл Хан — сын Тархема Хана.
Как-то я спросил Тархема Хана, почему на Шумере мне не приходилось видеть детей, а сами шумеряне уклоняются от обсуждения этих вопросов. Хан долго молчал, а потом, задумчиво глядя в сторону, рассказал мне, что появление ребенка в шумерской семье — великое таинство и большая редкость. И дело не в том, что позволено родиться только абсолютно здоровому младенцу. Рождение нового гражданина Шумера является огромной ответственностью для родителей. Готовность взрастить и воспитать нового человека надо еще доказать, пройдя череду бесконечных тестов и испытаний. До совершеннолетия, а это примерно двадцать земных лет, ребенок воспитывается в семье и в специальной, закрытой для посторонних глаз, школе своего клана. Далее он начинает самостоятельный путь — живет отдельно от родителей и учится в одном из имперских учебных учреждений. При этом подчеркивается принадлежность к клану, а не к конкретной семье. Афишировать, а тем более демонстрировать семейные связи не принято. Хотя родители несут ответственность за любой проступок даже ставшего взрослым ребенка. За некоторые преступления может быть наказан весь клан, вплоть до частичного или полного уничтожения.
