Генерал с такой силой стучал себя в грудную клетку, что Кровнику казалось, будто он собирается проломить ее:
– Я!!! Я оказался в итоге палачом! Карателем! Ссыкуны!.. Стрелять?! Молчат! Мы вас послали – решайте проблемы! Вы профессионал или кто?! Так я вам как профессионал говорю – ТУТ только стрелять! – Мне стрелять??? Молчат суки! А не стрелять – проебал! Суки, как же я ненавижу всю эту…
Генерал стукнул себя со всей силы кулаком в ладонь:
– На тебе генерал Черный! На!!! Каратель! Убийца! Сволочь! Иди со своей бригадой! Куда?
Генерал кивнул карте:
– На хер! Правильно Жорик! На хер! В тайгу! На свалку! Туда, куда мы выкидываем все как бы ненужное! А мы потом приедем, скажем, спасибо и…
Кровник, наморщив лоб, наблюдал, как Черный сложил пальцы правой руки в кукиш, плюнул на него и показал рации:
– Вот!
Он повернулся и продемонстрировал кукиш Кровнику:
– Вот!
– Понятно, – сказал Кровник и глянул на Ворона. Ворон безмятежно смотрел в окно.
– Всю Африку черножопую по этому сценарию на уши поставили, – сказал Черный. – Народ друг друга мочит. Вся Африка, да что Африка – полмира – одна большая гражданская война. Везде обкатали, могло сработать и у нас. Мля, рановато… рановато… еще б месяцок. Хоть пару недель… Вломили бы так, чтоб жопы затрещали у всех этих педерастов! Как бы вломили!
– Ну, ты псих, Батя… просто псих… ты воевать собрался? – спросил Кровник.
– Еще как, – кивнул Черный. – По полной программе. Чтоб пленных не брать. Чтоб стереть с лица земли. Чтоб насрать в могилы.
– В чьи?
– Хочешь, чтоб в твою?
– Ха-ха! Ты что меня пугаешь, Батя?!
– Тебя испугаешь.
– А пытался ведь, да? В Афгане-то, да? Совал в самое пекло. Или ты меня там не напугать, а реально угробить хотел?
– А ты сам как думаешь?
– Не знаю. Если б ты со мной рядом под пулями не бегал, то подумал бы, что второе.
– А то, что мне просто похую было – жить дальше или не жить – не приходило никогда в голову?
– А!.. – понятливо покивал Кровник. – Приятное с полезным?
– Ясно, – сказал Черный. – Не приходило…
Он смотрел в стену перед собой. Расшифровать выражение его лица не представлялось возможным.
Кровник кашлянул.
– Товарищ генерал, – сказал он. – Разрешите обратиться…
– Обратиться… – сказал генерал устало, приложив руку к левой стороне груди. – В кого?.. Во что ты собрался обратиться? Просто убиваешь меня ты…
Генерал прикрыл глаза и покачал головой:
– Просто убиваешь… со всех сторон…
– Слушай, Батя…
Черный скривился и, не размыкая глаз, приложил палец к губам:
– Чш!
Он сидел, зажмурившись, и покачивал головой в такт движению. Головы всех сидящих за большим штабным столом синхронно отзывались на маневры автомобиля.
Большие бронированные машины, утыканные крупнокалиберными пулеметами, миновав последний ряд домов, ехали вдоль городской окраины. Кровник увидел раскуроченную бензоколонку. Лежащий на боку, выгоревший дотла легковой автомобиль. Колонна, притормаживая, сворачивала с трассы на разбитую гусеницами грунтовку, ведущую прямо в лес. Мелькнул на секунду военный регулировщик со своими флажками. Генеральский броневик послушно свернул вместе со всеми.
Каждые несколько секунд шипела рация в углу. Слышался очередной неразборчивый бубнеж.
Кровник смотрел в окно. Он видел плотный туман, стелящийся по земле между деревьев. Потом почувствовал запах гари. Увидел языки пламени, вырывающиеся из… теперь он уже понял – из дыма. Торфяники? Уголь, залегающий близко к поверхности? Кровник слышал о таком. Видел впервые.
Земля горит. Горит под его ногами. Осыпается в провалы. Летит в тартарары.
– Как же она красиво поет, – сказал Генерал и открыл глаза.
Все смотрели на него.
– Кто? – спросил Кровник.
– Марина.
Автомобиль подпрыгнул на кочке.
– Марина, – повторил Кровник.
– Я увидел ее в новогоднюю ночь, – Черный сидел, глядя прямо перед собой. Он улыбался:
– В штабе дивизии был праздничный вечер… банкет… а она пела на концерте… перед банкетом… Там артисты выступали. И она там пела… Она была в бордовом платье. Я впервые понял, что хочу женщину так, что готов…
– Я слышал эту историю, – сказал Кровник.
– Нет, – покачал головой генерал. На его лице застыло странное выражение: то ли улыбка, то ли гримаса.
– Нет, – сказал он, – ты не слышал эту историю. Ты в ней участвовал.
Автомобиль подпрыгнул на кочке.
– Я знаю, чем там все закончилось, – сказал Кровник, – Можешь не продолжать.
– Марина…
– Послушай… – сказал Кровник. – Я прошу тебя…
– Она хочет…
– Замолчи! – прорычал Кровник, вскочив и потрясая сжатыми кулаками. Он ударился бедром о привинченную намертво столешницу. – Замолчи!
– Она хочет, чтобы ты винил себя, – спокойно сказал генерал. – Чтобы каждый раз, когда ты вспоминаешь то, что ты сделал – ты винил себя за это.
– Что ты… – хрипло сказал Кровник, – что ты мелешь…
Он выглядел так, будто прыгнет сейчас через стол и вцепится Черному в горло. Ударит в нос. Задушит. Убьет. Но Черный словно не замечал этого.
– Я не сплю уже пять лет, – сказал он. – Пять лет…
– Ты придурок, – задыхаясь, сказал Кровник. – Если ты еще раз упомянешь ее имя вслух, я тебя…
– Сначала была просто жуть, – генерал смотрел в никуда перед собой. – Первые пару месяцев. Ты пробовал не спать десять дней? А пятнадцать?.. Это…
Генерал покачал головой:
– Это просто бесконечная пытка. Я стал думать о самоубийстве очень быстро. Гораздо быстрее, чем сам ожидал.
– Сволочь, – сказал Кровник почти шепотом. – Сволочь…
– Сначала я начал курить, – невидяще глядя в окно, говорил генерал. – Смотрел по видику порнуху, дрочил и курил… Потом стал читать. Все книги подряд. Художественную литературу, понятное дело… Вместо снов перед моим внутренним взором представали герои и истории, с ними приключающиеся. С училища не мог себе позволить столько читать… А хотелось… Дорвался, одним словом… Достоевского три раза перечитал. А Спиллейна пачкой, оказывается, нельзя, пачкой не вставляет… да и вообще эти детективы американские…
Генерал сидел, прикрыв глаза.
– А потом стали приходить они, – сказал он. – Где-то на тридцатые сутки. Знаешь… как во сне… То есть нет ощущения, что… Первой вот, например, Зойка Ложкарева с нашего района… Мы с ней когда-то так любились, что аж кровать сломали… Смотрю как-то: сидит вечером за столом… Привет, говорю… Привет, говорит… Какими судьбами, говорю… То се, общаемся… Потом вспоминаю, что утонула Зойка в шестьдесят девятом, в речке Ворскле… Поплыла за кувшинками, там кувшинки красивые… И понимаю, что не сплю я… что не снится она мне…
