— Рота равняйсь! — гаркнул сержант первого отделения. — Сми-и-ирна!
— Вольно, — скомандовал лейтенант, шагая вдоль строя, — Как вы все успели заметить, — начал он, остановившись по центру, — у нас пополнение. Весьма необычное. Это комплекс средств уничтожения живой силы и техники «Алтай». Не думал, что скажу когда-нибудь такое про входящее в мою роту звено, но всё бывает в первый раз. Так вот эти необычные парни приданы нам для прохождения войсковых испытаний. Я хочу, чтобы вы воспринимали каждого из них как любого другого бойца, а не как музейный экспонат. Особенно это касается командира второго отделения сержанта Кирова. Звено два нуля один отдано под твоё прямое управление, пользуйся на всю катушку.
— Именно, — из тени, будто по волшебству, возник Симагин и встал рядом с лейтенантом. — Комиссар Симагин, Особый отдел, — представился он. — И я даже больше скажу, пользуйся сверх того, сержант! Проверь этих ребят на прочность! Испытай на отказ! Не жалей!
— Что этот хлыщ несёт? — пробурчал Колосс.
— Пусть нюхнут пороха! — вошёл в раж комиссар. — В конце концов, Родина ждёт от них большего, чем от простого солдата! Гораздо большего! По самой верхней планке!
— Я его сейчас удавлю, — прорычал Талос.
— Для того они и созданы, чтобы решать невыполнимые задачи! — не унимался Симагин. — Особенно вот эти два парня, — указал он на Братьев. — Сверхлюди! Суперсолдаты! Требовать от них меньшего — плевать в лицо нашим генетикам и фармакологам, что трудились над созданием этого чуда, идеального сплава силы и ума! В общем, сержант, Родина ждёт от тебя результата!
— Служу Отечеству! — гаркнул тот невпопад, воодушевлённый столь высоким доверием.
— Ну ладно, — взял слово лейтенант. — У нас не так много времени до погрузки. Если это всё, комиссар, я продолжу.
— Да, конечно, не смею задерживать, — самоустранился тот с довольной ухмылкой обратно в тень.
— Вот гнида, — не сдержался Талос, и только шум прогреваемых вертолётных двигателей позволил этому эпитету не вырваться за пределы строя.
— Значит так! — включил командирский голос лейтенант. — Нашей роте предстоит высадиться в километре севернее района проведения операции, вместе с ротами шесть и семь! Остальные распределятся по другим участкам периметра, в том числе со стороны города, и все мы, при поддержке штурмовых вертолётов, по сигналу начнём сжимать кольцо! Маршруты доведены до сведения командиров отделений! Все знакомы?!
— Так точно! — проорали в четыре горла сержанты.
— Хорошо! Основная цель — база Злого Солнца в глубине района! Прихватим чёрные жопы, чтоб ни одна обезьяна с автоматом не ускользнула! Что до безоружных обезьян, то их уничтожать только в случае неповиновения, оказания сопротивления или если покажется, что они ведут себя подозрительно! Мы же не звери! — по строю прокатился дружный смех. — И будьте внимательны! Сжимающееся кольцо — это высокая вероятность «дружеского огня»! Нет ничего обиднее, чем подохнуть от пули сослуживца! Так что не палить во всё, что движется! Выбирайте цели зряче! Вопросы?! Тогда по машинам! Искупаем тварей в крови!
— Да!!! — грянула рота, и шестьдесят пар окованных подошв застучало по бетону в направлении вертолетных площадок.
— Два нуля один! — окликнул сержант Киров «необычное» звено, когда второе отделение уже начало загружаться в «скарабей», и указал на огромные лопасти, возвышающиеся над остальной вертолётной эскадрильей. — Вам туда! Встретимся на мете!
Ми-100 «Аврора» стоял с заглушенным двигателем и распахнутыми створками десантного отсека, куда без труда поместилась бы БМП. Громадная машина имела два несущих винта на противоположных концах сигарообразного чуть приплюснутого сверху фюзеляжа, и здорово напоминала летающий корабль. Экипаж состоял и трёх человек: пилота, одновременно выполняющего функции наводчика расположенной в носу автоматической тридцатимиллиметровой пушки; и двух борттехников, в чьи обязанности так же входило обслуживание роторных пулемётов калибра 10 мм, установленных в бронированных полусферах по обоим бортам.
Один из техников активно жестикулировал руками, загоняя пахнущий керосином воздух в утробу «Авроры».
— Что так долго?! Живо на борт! — проорал он, ничуть не смущаясь габаритами пассажиров, и сомкнул створки, когда все оказались внутри.
— Здоровенная байда, — оценил Талос внутренний объём винтокрылой машины.
— Вы двое, — указал борттехник на Братьев, — по левому борту! Сюда. Пристёгивайтесь! А ты, — переключился он на Глеба, и ткнул пальцем в противоположную скамью, сваренную из внушительной толщины стального профиля, — сюда! Надеюсь выдержит. С ремнями справишься?
— Так точно! — ответил Глеб.
Борттехник кивнул и, бурча под нос: «Надо было ради десяти минут машину уродовать», поспешил на помощь своему коллеге, занятому креплением «Химеры» к полу вертолёта. Над головами загудел двигатель.
— Всё, идём на взлёт! — объявил техник, разделавшись с последним крепёжным тросом, и занял место у пулемёта, как и его визави.
Гул стал сильнее, по фюзеляжу пошла вибрация, передающаяся на «Ивана» через ноги и спину. Чувствуя эту механическую дрожь, Глеб поймал себя на мысли, что впервые ощущает костюм. Будто могучие стальные мышцы заныли, давая о себе знать, как после тяжёлой тренировки. Собственная силовая установка и сервоприводы работали до тошноты мягко. Иногда Глеб вовсе забывал, что на нем полтонны брони. Моментальные реакции «Ивана» в купе с отсутствием физических усилий создавали эффект лёгкости. Только стрельба давала немного почувствовать правую руку машины.
«Аврора» оторвалась от земли и, развернувшись, легла на курс.
Сидящие напротив Братья, язвительно ухмыляясь, разглядывали «Ивана», пока Талос не включил частоту звена, и в гарнитуре Глеба раздалось:
— Я слышал, Палачи, когда приспичит, гадят прямо в броню. Правда что ли?
— Случается, — ответил Глеб, надеясь на скорейшее окончание этой «милой беседы».
— Прямо так вот и ссут под себя? — даже за тонированным бронестеклом было видно, как брезгливо скривилась рожа Талоса.
— Ага.
— Ты подумай! А если живот прихватит?
— Значит обосрутся, — невозмутимо разъяснил Глеб.
— Чёрт! Так потом и воюют, обосранными?
— У них специальные трусы с абсорбирующим наполнителем, — добавил Глеб, вздохнув.
— Но, если твёрдо навалил, оно ж не впитается, — не унимался любознательный Талос. — Будет размазываться по жопе и к ляжкам липнуть. Слушай, а ты сам-то в сортир заскочить успел?
