– У нас пятеро совсем обезножили, завтра или останавливаться на дневку, или что-то еще делать нужно.
– Хорошо, я поговорю с возчиками, возможно, перераспределим груз.
Но особо перераспределить не удалось, и мы закопали часть товара с одной телеги. Я попросил Седого забрать по случаю товар и привезти к нам, ну или хотя бы на Ярмарку, пообещав расплатиться солью.
Лежу я у костра и думаю, как мне разделиться на две половинки, эх, Митька, как не во время тебя подранили! Часть товара необходимо отвезти в село, а восемь телег уйдут, по моей задумке, к дяде Изе. И вот к Изе-то и придется мне ехать. Провожу наших через ловушки, до родного поселка, и назад на Ярмарку поверну, то-то жена обрадуется, не приехал со всеми… А собственно, с кем со всеми? Сапера разнесло в клочки, Митька, раненный в Полисе, лечится, пускай она радуется, что я целехонек остался… Я невольно почесал запекшуюся кровь на своем лбу, у-у, блин… потекла живица…
Ну все, пора спать, ночью еще встать, проверить часовых надобно…
– Степа, ты шо, старого еврея хочешь вернуть на родную стезю?! – такими были первые слова дяди Изи после того, как я обрисовал свой план. – Да ты знаешь, сколько этого барахла валяется у меня на складе? – продолжал разоряться лавочник.
– Дядя Изя, у тебя на складе действительно барахло, а это – золотое барахло, новая форма платежа, ну не мне тебя учить, монета, как форма платежа, имеет определенный вес, не портится. Пусть по первому времени мы и понесем убытки от недоверчивых крестьян, но, как своего компаньона, я тебя всегда поддержу, обеспечим гарантийную ценность монет солью, кое-каким оружием… В конце концов, у меня свои крестьяне есть, которых я смогу убедить принимать монеты за излишки продовольствия…
– И много у тебя таких излишков? – насмешливо глядя на меня, спросил дядя Изя.
Да, уел меня, старый, я еще дома-то и не был, не знаю, какого урожая ожидать. Уезжал, вроде все нормально шло, мужики говорили, что совместными усилиями соберем немалый урожай, да я им еще сейчас нахлебников подкинул. Впрочем, какие они дармоеды, построим еще пару коптилен, среди вновь прибывших много охотников, а дичь пойдет на ура в Полисе. Да и крестьяне с других трактов с удовольствием поменяют зерно на дичину, тут можно и монеты по дорогой цене обменять на зерно, главное, чтоб ни один торговец не усомнился в платежеспособности золотых монет. Ну а в этом вопросе может помочь только Изя, вон стоит, шепчет что-то, прикидывает, и слова по большей части незнакомые – банк, биржа, платежные обязательства… Похоже, у старика крыша слегка сдвинулась… Дядя Изя поглядел на меня хитро-оценивающим взглядом:
– Значит, берешь в компаньоны? Мой покойный папа, чтоб ему на том свете хорошо жилось, всегда говорил: «Не имей в компаньонах гоев…» И вот я сейчас подумал, что подобрать компаньона моей нации я вряд ли смогу по причине почти полного их отсутствия, – старик притворно вздохнул. – Придется работать с тем, что есть… А теперь, компаньон, пора вспрыснуть сделку, ребята уже разгрузили ящики и товар, пора присоединяться к коллективу.
А коллектив уже гулял на славу. Дверь трактира распахнулась без нашего участия, и из дверного проема перед Изиным носом промелькнуло тело. Промелькнуло, покатилось кубарем и замерло в пыли. Зайдя внутрь помещения, мы застали картину назревающего убийства. Разгоряченные выпивкой возчики обступили группу маратовцев, зажатых в углу. В руках уже посверкивали ножи. Сжатые кулаки и красные лица возчиков не сулили ничего хорошего противникам. Те, в свою очередь, имели бледный вид от предыдущих ранений и перспективы быть немножко мертвыми. Но держались вполне храбро.
– Ша, дети мои! – гаркнул дядя Изя. – Шо за шум в моем курятнике?
Оказалось, что зашедшие перекусить раненые маратовцы, не ведая о последних событиях, оказались перед перспективой продолжения боевых действий, выплеснутых из Полиса. Но мы со стариком и подошедшим Толиком быстро разрулили ситуацию, взяв бывших маратовцев под свое крыло. Да им и самим уже не хотелось ехать в Полис, и работа охранниками при Ярмарке вполне их могла устроить. Так что бывшие противники сообща подняли бедолагу, выкинутого на улицу, и в знак примирения распили не один кувшин самогона.
Видя такое дело, я тоже присоединился к компании (все равно не успею догнать возчиков, уехавших в село), и гуляли мы до самого утра так, что запасы спиртного у Толика подошли к концу. Но возчики уверили, что это все ерунда, и достали бочонок коньяка, реквизированный в поместье Паука, и пьянка продолжалась весь день. Только к утру хмурые возчики, слегка проспавшиеся, но с помятыми лицами, двинулись в обратном направлении, я поехал с ними вместе…
Повозки, возвращавшиеся из Степаново, я встретил у своего родного поселка и проводил их через ловушки до самого тракта. Мы успели обсудить с Лешей Седым список необходимых товаров, которые они привезут через пару недель на Ярмарку к моему компаньону. В свою очередь я заверил его, что необходимые продукты будут у Изи на складе, а за излишки сельского товара они могут расплатиться золотом.
* * *
Летний вечер, я только что выехал из леса. Вдали, на пригорке уже виден хутор. Вяло полаивают местные песики, слышен плач ребенка и звуки ругани в каком-то доме. Нет, дома все лучше, звезды ярче, небо чище и воздух, воздух-то какой!.. «Ворон, скотина, опять в коровью лепешку наступил, мало сам не упал, так и от мыслей патриотических отвлек…»
Въезжая в хутор, я поздоровался с Костей Рябым, он сегодня в дозоре, правильно Ефимыч сделал: жатва жатвой, а хутор охранять нужно. Кстати, о страде: похоже, в мое отсутствие уже половину урожая сняли, вон сколько скирд по полю наставили. Въезжаю в хутор, собаки, проявив некоторую активность, все ж меня узнали и, помахивая хвостами, разбежались. Заворачиваю Ворона на двор тестя… Тишина… И тут я заблажил… ну что-то в голову стукнуло.
Какого хрена?! Я вернулся живой! А меня никто не встречает. Даже собака дворовая не гавкнула… Вроде посмотрела, отметила своего, ну и ладно… Спят они, что ли? Ну, щас… разбужу. Принял я из фляжки для храбрости, зарядил подствольник автомата…[21] Ну и жахнул в воздух… Вроде салюта…
Смотрю, тесть с пушкой во двор выскакивает, сам встрепанный, волосы торчком, глаза и в темноте красным светятся.
– А?! Што?! Хто здесь?! – охрип бедняга от страха…
– Да зять твой непутевый вернулся, – спокойно так говорю, а самого обида гложет, Настена даже не почуяла, что мужик ее вернулся.
Ну увидел, увидел, расслабился – расплылся в улыбке, обниматься полез, а у меня в душе все равно ком холодный сидит.
