– Годнота! – сказал Самбор из наушников.
Мировид собрался ответить чем-нибудь ехидным, но одобрение поморянина было совершенно искренним:
– Как пёрышко поднял!
– Полтора румба посолонь, – сказал Ингви.
Внизу, волны разбивались о берег – полоску чёрного песка у подножия чёрных же скал, местами стеклянно блестевших и не по-скальному образовывавших прикытые камнем сверху пустоты и переплетения.
– Опричь сего моря, нигде в круге земном зрелища подобного не сыскать! – восхитилась Венешка.
– С погодой не повезло, – заметил ученик штурмана. – Сыщись просвет в облаках, волны б лазурью, а скалы всей радугой играли.
– Уже неплохо, – лётчик провёл синхроптер между двух наклонявшихся друг навстречу другу каменных столбов. – Будто мы и не в круге земном, а на таинственной планете!
– Может подлинно так и быть, – неожиданно согласился Самбор. – Знаете, что орологи[188] говорят про здешние скалы?
– Ты о столкновении незапамятном речь держишь? – осведомилась Венешка.
– О каком? – спросил Лодмунд.
– Задолго до Фимбулвинтера, земной круг столкнулся ещё с одной планетой. Большой кусок оторвался, из него вышла луна, а части той планеты так и застряли в земном круге, – объяснил поморянин.
При всём неприличии его везучести с женским полом, Самбору следовало поставить в заслугу непредвзятость суждений. Рунольф Утопленный или даже тот же Шмяка, ноккен[189] стащи и его в воду, только заслышав слово «инопланетный», принялись бы трунить над Мировидом.
– Лодмунд, включай искатель, – сказал поморянин.
Путаница каменных игл внизу слегка поредела, их очертания подёрнулись зеленью травы или мха.
– Ещё пару рёст, – сказал Ингви. – Ход убавь.
Соответствующим образом изменив шаг винтов, Мировид решил спросить у схоласта (даром что не той мистерии):
– А когда планеты сталкивались, могло выйти, что с этими кусками, и какая-нибудь живность в круг земной перебралась?
– Это навряд ли, – опечалил янтарный схоласт. – Такой жар, камни, как вода, текли. Хотя…
– Что «хотя»?
– Драйгенское зверьё для наших колонистов съедобно, – всхрапнув, поморянин добавил: – Также верно обратное. Раз аминокислоты одни и те же, есть общий предок? Стало быть, как-то живность с планеты на планету перебирается?
– Может, круг земной с Драйгеном и столкнулся? – спросил Лодмунд.
– И это навряд, – тут же ответил Самбор. – Больно правильные круги нарезает Драйген вокруг Сунны. Скорее планета-бродяга. Вообще прилетела от другой звезды.
– То есть если там и жил кто, повымерз? – Мировид не смог скрыть разочарования в голосе.
– Почему же, если в ядре достаточно тяжёлых атомов, и атмосфера плотная, тепло от распада… – начал схоласт.
Мировид задумался о межзвёздной планете-бродяге, утыканной иглами из чёрного стекла, где под небом без светила узкими ножками ступали по призрачно светившемуся, нагретому изнутри песку девы с такими же тонкими станами и аспидной с золотым переливом кожей, как у К#варе, но не все такие же недотроги… и тут в наушниках прерывисто запищало.
– Прими на четверть прямого вправо! – сказал Самбор. – Работает!
– Кто б сомневался! – Лодмунд был очень доволен. – Керайю покрути!
– С чувствительностью по направлению вот не очень, – посетовал поморянин. – Мировид, можешь сделать круг дюжинах на полутора?
– Запросто, – лётчик двинул правило чуть в сторону, меняя перекос винтов.
Внизу завиднелось озерцо, скорее всего, из собравшейся дождевой воды, на его берегах росли незнакомые деревья с гранёными чешуйчатыми стволами и бахромчатыми листьями врастопырку, и одно из этих деревьев, прижатое к обломанному каменному стержню, наполовину прикрывал белый купол с тёмно-красными рунами. Писк участился.
– Три четверти прямого вправо! – возбуждённо выпалил Лодмунд. – Мы рядом где-то!
– Выключайте искатель, я его вижу, – отозвался Мировид. – Ингви, под твоим сиденьем рычаг, потяни вверх, и помоги ногами повороту.
Сделав, как велено, ученик штурмана оказался повёрнут спиной по ходу, над окном в днище, и с кнопками управления краном под руками. Синхроптер завис в шести саженях (чтоб не сдуть винтами купол) над деревом. Пара овец (не иначе, выплыли в стародавние времена с какого-нибудь затонувшего корабля), более недовольных, чем испуганных, отошли подальше от шума и ветра.
– Цепляй за стропы!
– Ой, беда, – Ингви указал вниз. – Оболочку, видно, камнями разорвало, когда ветер купол волок!
Движением ножных рычагов, Мировид повернул синхроптер на месте. Действительно, к обломанной скале вёл след – тёмная борозда в траве, обугленные обломки внешней оболочки, и блестевшие альвским оловом предметы груза. Переведя асирмато на связь с «Хранительницей», лётчик объяснил:
– Здесь синхроптер! Груз нашёл, оболочка повреждена, давай добро на посадку!
– Добро! – отозвался сам шкипер. – Сами ничего не открывайте, особенно осторожно – с круглыми жестянками, там кинолента непроявленная!
Прикинув, насколько сбросить давление, чтобы и ткань не пропороть, и раму не погнуть, Мировид потянул за ременную петлю тяги, открывавшей клапаны в поплавках. Затем он одновремено и плавно прибавил шаг винтов и открыл заслонку, заставлявшую часть выхлопа крутить компрессор, наполняя бак пускача. Убедившись, что давления с избытком хватит, чтобы снова завести двигатели, лётчик снова прикрыл заслонку, продолжая двигать правило в сторону убавления шага, пока полусдутые поплавки синхроптера не опустились, слегка расплющиваясь, на траву, прижатую ветром от винтов к слегка неровной каменистой почве. Отжато сцепление, выключено зажигание, двигатели остановились, и лопасти винтов зашелестели вхолостую, замедляясь. Можно было бы оставить двигатели и включёнными, но по запасу топлива, лучше перебор на пять рёст, чем недобор на пять саженей.
– Как пёрышко! – повторил Самбор.
Мировид довольно кивнул, отключая внутреннюю связь, но оставляя асирмато с открытой корабельной частотой включённым. Ингви открыл люк, поднимаясь и нависая над Мировидом. Влажно пахнуло травой и неведомыми цветами.
– Мне у пулемёта бдеть? – спросила Венешка.
– Помоги с грузом, – решил лётчик, перенеся ногу через борт и ставя её на узкую решётчатую ступень. – Остров-то необитаем, а за «Хранительницей» мог кто-то и увязаться.
Вслед за ним, на землю спрыгнули с поплавка Ингви и пулемётчица. Самбор почему-то застрял в люке грузовой люльки, напряжённо оглядываясь по сторонам:
