– Споришь с командиром? – зловеще склонился над его макушкой Онибабо.
– Никак нет!
– То-то же. Каким способом наступают танки в безлесной местности?
Тут уж Вадим не стал отвечать наобум, а призадумался. Логика Устава ОАТ была не так сложна, как представлялась, и вытекала из вековых традиций местного населения. А туземцы, как правило, мыслят категориями потусторонними, где-то даже духовными, и чужды земной прямолинейности. Гены африканских предков-ньянга, мать их. А то и великие Номмо замешаны.
– Не знаешь?! – приготовился вынести приговор злобный Онибабо.
– Танки наступают группами по два-четыре человека, – ухватив озарение за хвост, сказал диверсант.
На лоснящейся физиономии негра отобразилось немалое удивление. Словно не веря себе, он открыл засаленный Устав и перечитал статью, шевеля губами. Потом с обидой уставился на солдата и выдавил:
– Ты подглядывал в эту книжку!
– Это обязанность каждого воина таха, господин капитан.
Удачный ответ Вадима настолько обескуражил толстого негра, что тот в ярости разодрал банан и слопал его, а потом не по делу наорал на плетущихся перед бронетранспортером воинов. Это помогло ему совладать с досадой и даже расслабиться.
Вслед за тем капитана принялась одолевать сонливость.
– Все твои неприятности оттого, солдат, что верхняя пуговица не застегнута, – зевнул Онибабо и устало прикрыл заплывшие жиром глазки. – Ну, ты рули пока, а я вздремну... А после обеда продолжим. Тридцать метикалов ты уже, считай, потерял. То ли еще будет...
Он перекатился на корму и разлегся там пузом кверху. Вскоре его зычный храп стал перекрывать своей мощью урчание боевой машины.
* * *
К удивлению Вадима, до самого привала капитан его больше не побеспокоил. Бывший сержант даже успел соскучиться по противному голосу Онибабо и его тупым вопросам. А потом вдруг подумал, что вполне мог бы одним глазом изучать дурацкий Устав, пока мучитель спит на броне. Мысль это пришла слишком поздно, потому как впереди идущие солдаты вдруг обернулись и яростно замахали на БТР руками, оповещая водителя о прекращении марша. Война войной, а обед по распорядку!
Диверсант мстительно ударил по тормозам, заглушил движок и выбрался из машины. Капитана нигде видно не было. Очевидно, соскочил с машины и ринулся в кусты, чтобы облегчиться. Вадим поступил так же.
Капрал Цаво уже заканчивал выдавать остатки консервов и подгнивших фруктов, когда бывший сержант пробился к багажнику джипа. Рассчитывать на помощь американца и тем более Зейлы не приходилось. Где и с кем тусовался предприимчивый Хэмпстед, вообще было неясно. А ведь старший по званию не на шутку переживал о его судьбе!
Досталось Вадиму лишь несколько черных банановых шкурок. Он загреб их, одарил Цаво уничтожающим взглядом, попятился – и налетел на лучащегося радостью Джадо. Вадима передернуло, но негр не заметил этого.
– Братишка, раздели со мной трапезу! – вскричал Джадо и повлек диверсанта прочь от скопления воинов-освободителей.
Бивак был шумен, и на возглас черного мужеложца никто не обратил внимания.
– Чего тебе? – недовольно спросил Косинцев. Открытые банки с тушенкой и хлебные плоды в загребущих лапах негра властно влекли его внимание. – Сексом с тобой я заниматься не буду, так и знай. Даже за еду!
– Ах ты, белый красавчик, – расплылся Джадо в сальной улыбке. – Вздорный шалунишка!
Он уселся под пальмой и приглашающе махнул Вадиму. Тот извлек из кармана складную ложку солдата-миротворца и накинулся на пищу. Негр с умилением взирал на него. Впрочем, он тоже не зевал, а рьяно помогал уничтожать припасы. Так с громким чавканьем они и вычистили банки, помогая себе плодами хлебного дерева.
– Анекдот рассказали, – проговорил Джадо. – Значит, купил тувлюх кофе. Сидит, читает инструкцию. «Положить ложку кофе». Положил кофе в рот. «Положить две ложки сахару». Сделал и это. «Залить кипятком». Залил кипяток в рот. «Размешать». Тувлюх встал, начал прыгать и говорит: «И зачем только такую дрянь с Земли тащат!» Ха-ха-ха! Смешно, правда?
– Пожалуй...
За время скоротечного обеда голову диверсанта посетила неплохая, на его взгляд, идея.
– Братишка, давай потолкуем как мужчины, – сказал он, облизав ложку. Джадо насторожился. – У меня в кармане тридцать девять метикалов. Часть я отобрал у предателя Ирвина, который пришел этой ночью, чтобы прирезать меня. – Наверняка об этом инциденте уже знала вся армия, так что таиться смысла не было. – Часть заработал на службе. Помнишь, ты обещал совершить ради меня подвиг? Так вот, он есть у меня. А заодно и деньжат подкину.
– Что, убить Ирвина? – загорелся негр. – С удовольствием выпущу ему требуху!
– Нет, не Ирвина. Я бы сам мог убить его, если бы захотел, – рассердился диверсант. – Еще когда он напал на меня.
– Так ты все еще любишь его? – опечалился Джадо. – Этого подонка? Конечно, у него такая мускулистая грудь. И задница тоже...
– Иди к Насру, придурок! Нет, лучше слушай дальше.
– Я весь внимание, милый.
– Обещаю дать тебе целых тридцать девять метикалов, если ты нынче ночью прирежешь капитана Онибабо, лже-водителя Кваквасу и полковника Забзугу. По тринадцать монет за голову! Помнишь, ты говорил мне, что работал наемным убийцей? Вот и вспомнишь молодость. Или тряхнешь стариной. Деньги хорошие, соглашайся, да и число тринадцать – счастливое!
Джадо не торопился ухватиться за выгодное предложение диверсанта, вместо этого он глубоко задумался. Похоже, вся его героическая биография являлась выдумкой. А может, светлые идеалы ОАТ заставили его перековаться.
– Дорогой, я готов убить всех до единого в нашей армии, кроме командарма, конечно. Но только если мы станем близки, – наконец сообщил он. – А иначе... Извини, это слишком нехорошо, кончать братьев по оружию. Те люди, которых я мочил раньше, были гнусными негодяями. А эти ребята – мои друзья. Почти родня. Короче, только любовь к тебе, бэби, может подвигнуть меня на такое злодеяние. Деньги – ничто по сравнению с моей страстью, даже целая гора метикалов. Ну как, я приду к тебе этой ночью? А потом сразу отправлюсь на кровавый промысел, – заверил он бывшего сержанта. – И начну с мерзавца Ирвина, который бросил тебя! Его-то я прирежу бесплатно.
Проклятый Джадо был туп и хитер одновременно. Сообразив, что совсем без потерь облапошить похотливого негра не удастся, Вадим сильно расстроился. Однако так просто отказываться от плана он не хотел.
– Ладно, я подумаю, – пробурчал он со стиснутыми зубами.
– Любимый! – радостно возопил воин и попытался заключить белого соратника в объятия.
