– Стоянка пятнадцать минут! Стоянка пятнадцать минут! – разнеслось по составу.
– Митчелл, подсоединись-ка к линии, узнай последние новости, – крикнул Эндрю в глубину вагона.
Возле цистерны с водой наблюдалась кипучая деятельность. Предыдущий состав все еще набирал воду, и одновременно рабочие загружали его тендер дровами.
Эндрю спустился по ступенькам и спрыгнул на землю. Справа и слева от него из поезда вываливались сотни людей.
– Не с этой стороны, охламоны! С другой! – обессиленно кричал осипший солдат, бегая вдоль путей. Подскочив к одному из пассажиров, присевших было футах в десяти от вагона, он дал ему пинка по голому заду.
Появился до предела возмущенный Эмил.
– Что там творится – не передать! – пожаловался он, указывая на противоположную сторону железнодорожного полотна. – Настоящий центр по распространению заразы!
– Ну что поделать, об этом мы не успели позаботиться, – сухо отозвался Эндрю. – Когда перевозишь двадцать пять тысяч человек, должно быть какое-то место, где они могли бы облегчить свой организм.
Хорошо, хоть штабной вагон, как и пассажирские, был снабжен туалетом – тесной кабинкой с отверстием под сиденьем, но положение тех, кого распихали по другим вагонам, было незавидным.
– Ужас, какая вонь! – не выдержал Эмил и поспешил отойти подальше. Эндрю был вынужден согласиться с ним.
Мимо Эндрю прошел молоденький телеграфист, волоча за собой провод. Подойдя к телеграфному столбу, он стал проворно карабкаться на него. Добравшись до перекладины, он зацепился за нее одной рукой и подсоединил к линии конец провода, тянувшегося из штабного вагона.
– Готово!
Было слышно, как в вагоне застучал ключ, – это Митчелл, их главный телеграфист, давал сигнал другим подразделениям. Спустя минуту послышался ответный сигнал. Когда стук прекратился, Митчелл высунулся из окна и вручил Эндрю телеграмму.
– Что слышно? – с присвистом из-за своей астмы спросил подошедший Киндред.
– В ста милях позади кончились запасы дров, а надо загрузить еще четыре состава. Жгут все, что можно, вплоть до обшивки товарных вагонов, чтобы добраться до следующей остановки. У одного из вагонов впереди сломалась ось, и поезд сошел с рельсов. Девять раненых, один убитый. Это несколько задержало движение, пока вручную поднимали вагоны обратно на рельсы. Мы отстаем от графика часа на два. У всех составов на исходе вода, но пока все продолжают двигаться, кроме одного. – Он указал на запасной путь, где лежал на боку паровоз одной из самых старых моделей, за которым стояло восемь вагонов. Ведущая ось паровоза сломалась в нескольких милях дальше по ходу движения. Паровоз, следовавший за ним, отцепил свои вагоны и притащил состав, потерпевший крушение, сюда. Им крупно повезло, что это случилось недалеко от этой боковой ветки с заправкой, иначе все движение могло застопориться на неопределенное время.
– Ну что ж, пока неплохо, – спокойно резюмировал Эндрю. – Скажи им, что я одобряю принятые меры, и отключайся.
Паровоз, шедший перед ними, засвистел популярный и крайне непристойный кабацкий мотивчик. Большинство машинистов к настоящему моменту научились высвистывать паровозными свистками самые разные мелодии. Но у каждого была какая-то одна любимая, служившая чем-то вроде его позывных. Однако машинисты никогда не демонстрировали свое искусство, если поблизости находился Майна, который свирепо набрасывался на них за столь легкомысленную трату ценного пара.
Телеграфист на столбе отсоединил провод, скинул его Митчеллу и спустился на землю. Предыдущий состав тронулся с места, и к нему устремились из леса еще не успевшие занять свои места солдаты, запрыгивавшие в вагоны уже на ходу. Состав Эндрю двинулся на боковую ветку и занял место предыдущего у цистерны с водой. В цистерну опустили шланг, и вода тонкой струйкой потекла в паровозный бак. Сбоку были приставлены лесенки, на которых, с трудом сохраняя равновесие, рабочие выливали в цистерну ведро за ведром, подававшиеся водоносами. Работали они безостановочно, чтобы успеть заправить очередной состав вовремя, но все равно не успевали. Им не хватало хорошего ветра, который, мог бы в ответственный момент привести в действие насос.
Мимо сновали солдаты с дровами, загружавшие тендер. Из кабины паровоза выпрыгнул машинист с масленкой и стал смазывать механизмы, в то время как кочегар и два тормозных кондуктора торопливо продвигались вдоль состава, постукивая молотками по колесам, чтобы проверить, не образовалось ли где-нибудь трещин.
В толпе мелькнула синяя форма, и к Эндрю подошел крепко сбитый усатый офицер:
– Полковник Стовер, сэр, командир Второго Вазимского. Я с того поезда, что потерпел аварию.
Эндрю напряг память:
– Клифф, если не ошибаюсь?
– Так точно, сэр, – ответил тот с благодарной улыбкой. – Я поставил часть своих ребят помогать водоносам, а остальные заготавливают дрова.
– Очень хорошо. Но, к сожалению, похоже на то, что вам на этот раз не удастся сразиться на поле боя. Придется остаться здесь в качестве резерва.
Лицо офицера выразило неприкрытое разочарование.
– Это очень важно, Клифф. Без этого может сорваться вся операция. Неизвестно, что задумал Кромвель.
– Слушаюсь, сэр, – грустно произнес Стовер. Машинист вынырнул из-под паровоза и забрался в кабину.
– Мы уже почти заправились, – объявил он.
В этот момент по мосту загрохотал следующий состав.
Машинист их поезда дал свисток. На этот раз зазвучал церковный гимн, и Эндрю улыбнулся контрасту с предыдущей мелодией.
– На посадку!
Кивнув Стоверу, Эндрю направился к штабному вагону, пройдя мимо бригады лесозаготовителей, поспешно закидывавших последние поленья в тендер. По всему составу в вагоны забирались солдаты, которые приостанавливались, чтобы отдать честь Эндрю, так что он даже не мог опустить руку. Поднявшись на площадку своего вагона, он застал там Эмила, все так же мрачно взиравшего на противоположную сторону полотна. Последние солдаты спешили на посадку, некоторые из них при этом натягивали штаны уже на ходу и путались в них, к неописуемой радости своих товарищей.
Прозвучал второй свисток, и поезд тронулся с места. Один солдатик, торопясь, поскользнулся и шлепнулся прямо в зловонное месиво. Наблюдавшие за ним взревели от восторга. Он поднялся, не в силах двинуться от ужаса и отвращения.
– Давай же, Аннатов, засранец несчастный! – заорал разъяренный сержант.
Целый хор с истерическим хохотом подхватил эти слова.
– Двигай, сынок, а то отстанешь, – крикнул ему Эндрю.
Взглянув на него, солдат козырнул на бегу и догнал свой вагон. Раздававшийся там хохот сменился воплями отвращения.
