было сложно скрыть от него свой страх. Можешь себе такое представить, брат? Чтобы сама Давара Соф кого-то боялась?
Алай, разумеется, не отвечает. Только скулит и поджимает под себя колени, загребая грязь.
— Знаешь, что мне рассказывали про этого паука? Он выполнял практически невозможные поручения. И вот скажи мне, брат... Как воевать с тем, кто умеет делать невозможное? М-м-м? Вот даже ты, лежишь тут... Ладно, что уж... Как думаешь, он знал, что мы братья? Хм... глупый вопрос. Конечно же, знал. Других причин, почему он оставил тебя в живых нет.
Кэр тянется к лицу брата, но останавливает руку, сжимает кулак:
— Какая... элегантная ловушка. Паук поставил меня перед выбором. Либо я понадеюсь, что в твоей голове нет ловушек и попробую спасти своего единственного брата из вечного кошмара... Либо убью тебя, избавив от страданий, но не рискуя собой.
Кэр хмыкает, стряхивает с рукава брата еще один грязный ком, стараясь не касаться его кожи:
— Выбор, где я проиграю в любом случае. Паук знал... Конечно же, он знал, что я так не рискну. А значит он заставляет меня убить собственного брата. Стоит его похвалить — этим он точно подорвет моё хладнокровие. Я захочу отомстить, стану спешить, совершать ошибки. Возможно, понесусь за ними сломя голову. Паук даже не постарался скрыть следы от лошадиных копыт. Он не совершил бы такой ошибки, а значит сделал это специально. Альвы, пусть и в теле мальчишек, прекрасные следопыты. Намного лучше нас. Никто не в состоянии выследить в лесу Альва, оседлавшего коня. Ведь лес и животные — их вечные союзники.
Кэр встает, выпрямляется, глубоко вздыхает. Его руки покрываются синим пламенем:
— Паук отправился на север, в Москву. Он не скрывает этого от меня, — кэр сжимает зубы и пламенные кулаки. — Как мне его понять, брат? Он уже дважды обвел нас вокруг пальца. На ровном месте. Когда казалось, что победа так близка. Так что же он делает? Очевидно, что заманивает меня в ловушку, но... может, он хочет, чтобы я так думал? Или он просто безумен и мечтает о воссоединении со своей паучьей ведьмой? Есть ли в его действиях какой-то смысл или все это осознано хаотичные поступки, чтобы запутать меня?
Кэр Катаро резко разворачивается спиной к своему брату. Его кулаки с шипением тухнут, а на месте, где только что валялся плачущий Алай Катаро образуется лишь обугленный небольшой кратер. В одно мгновение старший брат избавил младшего от страданий. Тот даже не успел почувствовать боли.
Кэр морщится. Он пытается сдержать эмоции, но этот паленый запах мяса его брата вперемешку с лошадиным дерьмом... невыносим.
И эта вонь его... ОЧЕНЬ... ОЧЕНЬ...
...злит.
Кэр Катаро понимает, что Эйн Соф опять победил. Ведь он заставляет его испытывать давно забытое чувство.
Ненависть.
***
Дорога через лес на лошадях, как глоток свежего воздуха. Я будто вернулся к тем самым... корням. Дикие и необузданные звери, непроходимые леса, ручьи и склоны, ветер в волосах, сила в руках и ногах. Варгон... Мой мир...
Так, нахрен фантазировать. Возвращайся в этот унылый лесок Подмосковья и любуйся на стеклянные бутылки и слушай звук пластика под лошадиными копытами.
Лошадь — как продолжение меня. Даже Киба Рио, привязанный к крупу, не мешает мне объезжать неровности, выбирать самый простой и удобный маршрут для Элеоноры, чья кобыла с большой неохотой её слушается. Акане позади неё икает и подпрыгивает на каждой кочке, того и норовясь слететь с седла.
Элеонора негодует:
— Ах ты конина! Слушайся, что тебе говорят! Иначе...
Перебиваю:
— Лошадь тебя чувствует и всё понимает. Не стоит так с ней разговаривать. Это тебе не железная тварюга.
— Да лучше бы мы на машине поехали! Константин, чего это она фыркает! Эй, конина, чего пялишься?!
Хмыкаю:
— Ты ей не нравишься, Элеонора.
— Да ты-то откуда знаешь?! Может, ты еще и со зверьём можешь общаться, а, инопланетянин?
Слегка прикасаюсь к лошадиной шее, «чмокаю» губами, и она переходит с рыси на шаг. Седла и поводьев у меня нет, в отличие от Элеоноры. Даже в теле человека мне не нужны такие пыточные инструменты. Если с лошадью «договориться», то она будет послушнее, быстрее и дружелюбнее.
Вот он — цивилизованный транспорт! Экономичный, экологичный, проходимый, да еще и твой друг. А не эти ваши железные монстры, чье преимущество только в скорости.
— С животными нельзя разговаривать, Элеонора. Но их можно почувствовать. Ты не поймешь.
— О, ну конечно! Куда мне до инсектоида или кто ты там...
Чего это она разошлась? Устала, что ли?
Утробные звуки заставляют меня обернуться. Элеонору тошнит прямо с лошади. Она протирает губы рукавом. Ясно-понятно.
— Что? — сверкает она на меня глазами. — Не видел блюющих дам?
— Сенсей! — выдыхает Акане. — С вами всё в порядке? Ох...
— Я в п-о-олном порядке. Не видно? Константин, скоро еще? Почему мы не спешим? — нервно оглядывается. — Этот хрен на своих двоих гнался за машиной, почему же мы тогда так спокойны?
— Потому что Кэр не рискнет нас преследовать.
«Прошу» свой адекватный транспорт перейти на рысь. Слышу за спиной:
— Киба-кун, о чем ты? Почему не рискнет? А если ты ошибаешься?
— Не ошибаюсь.
— Н...но...
— Я понял, какой Кэр. Я не ошибаюсь. Поверь.
Блин. Вот если бы только я был бы так же уверен, как это звучит. От Кэра очень тяжело убежать, как я уже и говорил. Единственное, что я смог сделать — поселить в его голове сомнение и, возможно, злость. Кэр самоуверен и тщеславен. Дважды я уже поимел его, и он совсем не захочет получить еще один урок.
К счастью, я знаю, что он нас не преследует. Мои инстинкты и слух никуда не подевались. Как я и думал, больше рисковать он не захочет. Но это-то и пугает. Лучше бы он совершил какую-нибудь ошибку.
Задумчиво говорю в пустоту:
— Вообще, я думал, что Кэр спалит лес, чтобы нас убить. Или хотя бы выкурить.
— Что?! — одновременно негодуют женщины.
— Это самый логичный вариант, к которому я уже подготовился. Я бы так и сделал. Зачем соваться в комнату с ловушкой, если можно снести дом...
— Сенсей, вы понимаете о чем он?
— Не совсем. Наверное, что-то на инопланетном.
Юмористка, блин.
Странно... Что же ты задумал, Кэр? Может ли быть, что я что-то в тебе не учел? Смог ты побороть злость
