Андрей подумал да и взял себе АК, все-таки кабан выдерживает попадание пули в лоб, смертельно раненный может бежать еще метров двести. А так нашпиговал его свинцом, и можно не бояться.
Согнувшиеся под весом груза, обвешанные автоматами, односельчане неуклюже пошли на базу. Скрип-скрип-скрип – отзывался снег под их лыжами. Андрей переглянулся с Владом и кивнул на юг.
Снег местами подтаял и замерз кристаллами, похожими на крылья тысяч ледяных бабочек. Андрей даже остановился и сел на корточки, чтоб полюбоваться такой красотой. Само осознание, что у него есть возможность радоваться, придало сил и подняло настроение. Да, он проживет недолго, но его жизнь будет яркой, в отличие от доли тех, кто заперся в бункере и боится нос наружу высунуть. Они не видят солнца, снег не скрипит под их лыжами, они не любуются листопадом и первоцветами.
Андрей нашел себя. Ему нравится возиться с детьми, старшие из которых моложе его лишь на пять лет. И все равно они – его дети. Он стал отцом в восемнадцать. Если бы не нужда, он никогда не познал бы радости созидания, когда забит последний гвоздь, и вот на поляне стоит школа, где будут оборудованы классные комнаты: одна для старших и одна для младших.
Да, печь, сложенная так, как написано в книге, дымит, но ее недолго и переделать. Ему не нужно вставать в шесть утра, чтобы попасть на работу в восемь, не надо толкаться в пробках, выслушивать претензии начальников. Он сам себе хозяин, творец и бог. И он готов отстаивать свою свободу с оружием в руках. За четыре с половиной месяца он узнал и реализовался больше, чем смог бы за целую жизнь в цивилизации.
С мысли его сбили кабаньи следы, тянувшиеся наискосок на запад, от базы. Помет был свежим и еще паровал. Андрей вскинул руку, подозвал Влада. Тот покивал, взял ружье поудобнее.
– Испугались, аж обделались, – прокомментировал он. – Думаю, они убежали далеко.
– Вот и посмотрим.
Двинулись по следам, то соединяющимся в тропу, то разбегающимся в стороны и пронизывающим снежный ковер.
– До фига, – шептал Влад, он едва поспевал за Андреем, и горячий воздух вырывался изо рта, как пар из жерла вулкана. – Не догоним. И ветер в морду, уже сосулька под носом повисла.
– Это хорошо, – говорил Андрей. – Они нас не унюхают, могут успокоиться и остановиться. Если за полчаса не найдем стадо, возвращаемся.
Не прошло и десяти минут, как Андрей услышал топот и хрюканье. Скорость пришлось сбавить. Теперь крались чуть дыша, и казалось, что одежда шуршит непозволительно громко. Когда подошли на расстояние выстрела, он понял, что опасения напрасны: кабаны, роющиеся в земле на границе поляны и леса, шумели, как маленький бульдозер, и не подозревали, что к ним приближается враг.
Прямо как группа Андрея час назад. Понимая друг друга без слов, встали за сосновые стволы, Андрей присмотрел молодого кабана, он был меньше секача раза в два, зато мясо у него нежное, не надо сутками вываривать, как в прошлый раз.
– И раз, и два, и… огонь!
Выстрелили одновременно – из «калаша» одиночным. Влад подстрелил молодую самку, и она билась в агонии, окрашивая снег красным. Жертва Андрея была беспокойной, постоянно вертелась, и он попал не в шею, а в грудь. Зверь с диким визгом ломанулся в лес, вслед за вспугнутой стаей, помечая путь алой струйкой на снегу.
– Йо-хо! – по-ребячески вскрикнул Влад и бросился к добыче.
Андрей вынул рацию, связался с базой, Валера и близнецы вряд ли уже дошли. Вместо Макса ответила Марина.
– Есть хорошие новости? – проворковала она.
– Одна хорошая, вторая – мы положили мародеров, которые шли вас грабить. Мужики с трофеями должны вот-вот подтянуться. А мы полтора кабанчика добыли.
– В смысле?
– Один мертв, второй ранен, сейчас по следу пойду.
– О как. Ладно, выдвигаемся. – Еще не отключившись, она обратилась к Максу взволнованно: – Сооолнц, ты представляешь…
Связь оборвалась. Андрей передал рацию Владу и побежал за подранком. Далеко он не ушел, полег, ткнувшись пятаком в снег. Небольшой, килограммов на пятьдесят. И самка Влада примерно столько же весит или чуть больше. Дня на три хватит.
Продукты, которые складировали в наспех сооруженном ангаре без окон, стремительно заканчивались. Оказалось, что на такое количество людей надо гораздо больше еды. Между тем, консервы в окрестных супермаркетах пустели, и за пропитанием приходилось забираться далеко на юг или же обыскивать брошенные квартиры уцелевших домов. Военные за все это время встречались пару раз, но их не интересовали гражданские на небольшом грузовике («бардак» оставили на базе, чтоб не привлекать внимания). А вот чистые не встречались. Наверное, или их бункер находился далеко, или они спрятались от зараженных военных, затаились, ожидая, когда они перебьют друг друга или вымрут.
Но не еда была главной проблемой. Сложнее всего приходилось с дровами. Осенью их запасли в пять раз меньше, а деревья, которые валили сейчас, не успевали просохнуть.
Андрей схватил кабанчика за задние ноги и поволок к Владу.
Макс и Марина в сопровождении однорукого Игоря и бывшего афганца Петра подошли через час, вооруженные до зубов. Андрей по рации координировал их так, чтобы они не миновали участок, где положили мародеров. Туши кабанов определили на огромные сани, запряженные четверкой лаек. Марина подошла к Андрею, обняла и поцеловала в щеку:
– Ты сегодня герой. Спасибо.
Андрей ничего не сказал, но подумал, что базу, его детище, и осевших там людей оберегает сама судьба. Ведь вокруг льется кровь, при том, что выжило процентов десять населения: кто умер от судорог, кто мутировал, кого сожрали. Пришедшая мысль поразила его, и он не смог промолчать:
– Послушайте. Я перечитал гору работ по вирусологии. То, что поразило человечество, – не вирус. Вирус не может распространяться мгновенно. Что, если это – не болезнь, а благо? Человечество погрязло в коррупции, каждый второй готов мать родную продать, и так будет до тех пор, пока мы не успокоимся, не перестанем набивать ненасытную утробу!
Марина грустно улыбнулась:
– Эх, Андрюха! Ты и помрешь идеалистом. Хотя… наверное, так жить приятнее, чем нам, циникам. Всегда найдется что-то, во что можно верить.
Андрей смотрел на ее лицо и думал, что она красивая в свои тридцать. Яркая, уравновешенная, в отличие от Макса с его резкими сменами настроения. Конечно, Таня нежнее, красивее, моложе… Но Андрею хотелось, чтобы Таня в тридцать выглядела бы так же.
– Поехали уже, – предложил Игорь, указал на собак, усевшихся на снег и вываливших розовые языки.
* * *
Всю дорогу Макс и Марина дурачились, бегали от сосны к сосне, играли в снежки, падали в сугробы, даже Андрея повалили, но он не стал участвовать – несолидно это. Макс понимающе кивнул:
