Наконец из кухни вернулась Элиз с бутылкой виски в руках и стаканом.
— Лео, тебе лед нужен?
Лео взял стакан и как-то сосредоточенно, мгновенно сделавшись серьезным, задумался.
— Нет, я не пью виски со льдом, — он поднес стакан к губам.
Лиз устроилась на диване рядом с ним.
— Как твоя голова?
— Да нет, голова вроде бы уже нормально.
Он посмотрел на помощника прокурора пристально и отвернулся.
— Послушай, Лиз, — начал Лео решительно и уверенно. — Ты должна мне обязательно помочь. Но не только мне, я думаю, ты поможешь и себе тоже. Слушай, ты знаешь сколько вообще существует таких помощников прокуроров? Они занимаются перекладыванием бумажек с одного стола на другой, в общем, нужной, но совершенно бессмысленной и неперспективной работой. А тут ты сможешь стать героем, о тебе, как я и обещал, будут писать центральные газеты. Тебя будут снимать и показывать по телевидению.
— Лео, ты хочешь, чтобы я погибла или чтобы моя карьера была испорчена? — с недоверием в голосе спросила Элиз. — Что тебе нужно? Ты прекрасно знаешь, что тебе невозможно отказать.
— Мне нужна помощь полиции, но обязательно не из Нью-Йорка. И ты должна будешь быть там.
— Но я помощник прокурора и такими делами не занимаюсь.
— Местные полицейские не будут меня слушаться, и поэтому ты должна будешь быть там. Постаравшись, Лиз, ты можешь этого добиться, и тогда путь к славе для тебя будет открыт.
Элиз Кенеди молчала. Ну что означает это молчание Лео прекрасно понимал. Он улыбнулся, глядя ей прямо в глаза. Она в ответ тоже улыбнулась и кивнула головой.
— Да, Лео, я согласна.
Когда Лео покинул квартиру Элиз, она посадила себе на колени кошку, принялась ее ласкать и гладить. И только сейчас заметила, что на ошейнике нет серебряного брелка, но подумала, что брелок каким-то образом соскочил и валяется где-нибудь под комодом или в кухне. Сейчас искать эту безделушку ей совершенно не хотелось.
Утром, как и обещал комитет по досрочному освобождению, а вернее помощник окружного прокурора, заключенный Нилли был выпущен на свободу. Из бастиона окружной тюрьмы выехал полицейский рафик с зарешеченными окнами. Охранник на прощанье похлопал Нилли по плечу:
— Ну что, веди себя, парень, хорошо и больше не попадайся.
С острова, где располагалась тюрьма, по паромной переправе Нилли прибыл в город. У речного вокзала его уже встречал автомобиль.
— Нилли! Сюда! — закричал мужчина и замахал рукой.
Нилли увидел встречающего и заспешил к нему, быстро вскакивая в кабину автомобиля.
За всей этой сценой, притаившись за массивным столбом, наблюдал Ролли Тэйлор. Он был в темных очках. Как только черный автомобиль, встречавший Нилли тронулся с места, Ролли вскочил в свой микроавтобус и помчался следом.
— Ах этот Сайлок, подонок! Я так и знал, что еще с тобой встречусь! Я знал, что ты будешь встречать этого негодяя! — сам себе говорил Ролли, уверенно ведя свой микроавтобус и преследуя машину капитана Сайлока.
Нилли попросил Сайлока остановиться на одной из тихих улиц. Тот послушно выполнил просьбу бывшего заключенного окружной тюрьмы.
— Слушай, черт подери! Куда мы в конце концов едем? Ты скажешь?
— Погоди, погоди. Выходим.
Мужчины вышли из автомобиля. Сайлок бросил на приборный щиток табличку, на которой крупными буквами было отпечатано: «Полиция».
— Пойдем, пойдем, Сайлок.
— Куда? — не унимался тот, размахивая руками.
— Пойдем исповедуемся в грехах наших, — возвышенно произнес Нилли, но его мерзкая улыбка говорила о совсем иных целях визита.
И действительно, прямо за углом стоял храм, в который и направился Нилли. Не успели они еще войти внутрь, как рядом с их машиной остановился белый микроавтобус Ролли Тэйлора. Ролли проделал ту же процедуру, что и капитан Сайлок. Он вытащил из бардачка табличку и поставил на ветровое стекло внутри кабины. На табличке было написано «Кино». Наверное, во всем мире автобусы журналистов-киношников и полицейских можно останавливать в любом месте города, даже там, где стоят запрещающие знаки.
Из микроавтобуса выскочил Ролли. Он был в темных очках. Для большей маскировки натянул на голову ярко-красную бейсбольную кепку с длинным козырьком.
В католическом соборе зазвонил колокол.
Ролли взглянул на острые, тянущиеся к небу шпили из белого камня и заспешил с центральному порталу. В соборе было не очень многолюдно. Ролли выбрал удобное место, чтобы видеть Сайлока, уселся, перекрестился и принялся следить за своим врагом, теперь он уже понимал, что Сайлок — враг. Вместо молитвенника он положил перед собой записную книжку, склонил голову и принялся шевелить губами, как будто шепча молитву.
В это время Нилли вошел в исповедальню и опустил за собой тяжелую бархатную занавеску. В темной кабинке, куда пробивались лишь тусклые лучи света через зарешеченное окошечко, за которым сидел священник, он опустился на колени не на скамейку, а прямо на пол.
— Что привело тебя, сын мой? — спросил священник.
— Я пришел исповедаться, — сказал Нилли, а сам в это время выбросил лезвие выкидного ножа и подсадил его под верхнюю доску скамеечки для ног.
Доска с легким хрустом отошла, и Нилли запустил в темное отверстие руку, пытаясь что-то нащупать.
Капитан Сайлок не мог усидеть на месте. Он поднялся и стал нервно прохаживаться между скамьями, искоса подглядывая на исповедальню.
Ролли, боясь потерять из виду Нилли, пододвинулся поближе к краю скамейки. Он уже мало заботился о том, чтобы производить вид набожного человека.
— Я слушаю тебя, сын мой? — говорил священник.
— Простите меня, святой отец, за все мои прегрешения. Я уже целых две недели не был на исповеди, — проговорил Нилли, все глубже запуская руку в черный проем подставки для колен. — Я чувствовал гнев, святой отец, к одному старику, который был мне другом.
Наконец Нилли нащупал на самом дне подставки сверток, взял его и начал медленно поднимать. Сверток был тяжелым.
— И еще, святой отец, лгал, я трижды за две недели солгал и еще у меня были нечестивые мысли.
Осторожно, боясь зазвенеть, Нилли разворачивал на своих коленях сверток.
— И я очень сожалею об этом.
Нилли смолк, наконец развернув сверток. Там тускло поблескивали заправленные в кармашки из красного бархата десять золотых медальонов работы Микельанджело.
— Что-нибудь еще, сын мой? — спросил священник.
— Нет, это все, — закончил Нилли.
На плечо Ролли Тэйлора легла тяжелая рука. Ролли вздрогнул. Он боялся поднять глаза. Но все-таки, пересиливая страх, он повернул голову. Рядом с ним стоял священник и снисходительно смотрел на Ролли.
