Это неважно, - сказал Хаос. – Бог Войны нужен слабым. Он сделает их сильными. И неуправляемыми для школ.
Кукловод продолжал наклонять голову, пока та не приняла положение, в котором любой нормальный человек умер бы. На Верховного посмотрели его товарищи, и Кукловод вернул голове нормальное положение.
– Сегодня я дарую силу одному из вас. Светлый, подойди.
Слова Хаоса удивили всех Верховных. Первому силу дали Грому – заместителю Хаоса. Такой выбор никого не удивил. Вторым должен был стать Лень – пожалуй, второй по преданности Верховный. Могли дать силу и кому-то из новых Верховных – для баланса. Но Хаос почему-то выбрал Светлого, предателя Сильнара. А тот, кто предал раз, обязательно предаст и второй.
Не удивился только Гром. Заместитель главы «Единства» знал, почему Хаос сделал такой выбор.
Шесть Верховных – шесть даров. Чтобы передать их, требовались особенные средства. И для каждого дара алхимия отличалась.
Гром принял Сосредоточение Девяти Облаков и получил мастерство меча Хаоса и его владение Грирро. Светлому же полагалась другая таблетка. Та самая, из-за которой столкнулись Гром и Бог Войны.
– Ну и вонь, – сказал Светлый.
В руке он держал открытую шкатулку, на дне которой покоилась Трупная Жемчужина.
– Я точно не умру от этой дряни? – спросил Светлый.
Гром не знал ответа. Трупная Жемчужина – древнее средство, которое применяли темные алхимики. Глотать его…Гром не стал бы этого делать.
– Глотай, – сказал Хаос.
Это была проверка. Приказ дал сам глава. Верховные сразу же поняли, почему силу даровали Светлому. Он был самым ненадежным. И Хаос решил сразу избавиться от слабого звена. Или превратить слабое звено в сильное.
Светлый колебался. Оно и неудивительно.
– Глотай, если хочешь обрести силу, – хрипло сказал Хаос.
И Светлый сделал, что ему сказали. Хаос не врал. Если он сказал, что Светлый получит силу – значит, так и случится.
Стоило Верховному проглотить таблетку, как он рухнул на колени и схватился руками за горло.
– Я дарую тебе Флаг, который знаю лучше всего. Светлый, все мои знания и весь мой опыт в Черном Флаге достаются тебе.
Трупная Жемчужина убивала Светлого, но стоило Хаосу сказать свои слова, как глаза Верховного на мгновение наполнились тьмой. А когда глаза вернули себе родной цвет, Гром понял, что даже на грани смерти Светлый переполнен жадностью.
С трудом Верховный стал на ноги и поклонился Хаосу. На Светлого страшно было смотреть: его кожа потемнела из-за токсинов, а конечности дрожали.
– Можешь идти. Все остальные – тоже. Гром, останься.
Когда Верховные вышли, ширма отъехала.
– Вы знали, что он проглотит Трупную Жемчужину? – спросил Гром.
– Нет. Меня бы устроил любой исход – смерть или появление нового Смертного, – ответил Хаос.
Выглядел глава «Единства» по-прежнему ужасно. Желтому Флагу едва удавалось поддерживать жизнь Хаоса. А вот исцелить главу «Единства» не получалось. То, что он жил, само по себе было чудом, перед которым все лекари «Единства» разводили руками.
– Смертного?
– Решил, что нужно отделить вас от Верховных. Те, кто получат часть моей силы, будут зваться Смертными.
– Глава, это название…Вы хотите заявить о нас Бессмертным?
– Хочу уничтожить их. И их хрупкий миропорядок. Для них мы смертные. Смертные их и сокрушат. Как думаешь, почему имена Верховных похожи на имена Бессмертных?
Гром удивленно уставился на Хаоса.
– Так вы хотите оспорить их роль?
Хаос медленно кивнул. Он уставал говорить долго.
– Глава, а что насчет Бога Войны? Насколько знаю, благодаря верующим он смог стабилизировать свое присутствие в нашем мире. Разве Бог Войны не станет для нас большой проблемой в будущем?
– Он ограничен.
– О чем вы, глава? Он может выучить любую технику с первого взгляда и быстро становится сильнее. Или вы про его последователей?
– Нет. Он сам ограничен. Бог Войны знает только войну. Только боевые техники.
«Неужели…», – подумал Гром, глядя на Хаоса.
Оказывается, у Бога Войны были свои ограничения. В голове Грома всплыла схватка с небожителем. Раньше помощник Хаоса не придавал некоторым мелочам значения, но теперь понимал, что Бог Войны не использовал магию. Может, это было случайностью, а может, небожитель действительно не мог применять заклинания.
«Ритуалы тоже. Он не способен проводить их сам», – подумал Гром. Казавшийся непобедимым небожитель прямо на глазах становился все ограниченнее и ограниченнее.
– Он силен. И станет сильнее. Но он всего лишь бог.
Гром медленно кивнул. Понемногу общая картина раскрывалась с новых сторон. Хаос смотрел далеко вперед и многое предусмотрел. Даже в своем нынешнем состоянии глава «Единства» обходил Грома во всем, что касалось планирования.
– Что насчет Сильнара?
Хаос молчал. Гром уже успел доложить слова Провидицы, поэтому глава «Единства» понимал, что ошибся.
Вместо того, чтобы что-то говорить, Хаос указал рукой на Грома. Он давал своему помощнику слово.
– Мы думали, что дело в Сильнейшем. Он однозначно мертв. Значит, дело было не в нем. Вариантов несколько. Первый – проблема кто-то из Флагов. Второй – проблема кто-то из других мастеров Сильнара. Например, Аристид, Стратон или Крылья. Третий – Сильнар и есть проблема. Сама по себе эта школа представляет угрозу вашему плану. И четвертый…
– Тот пацан, – закончил Хаос.
Последний охиронец. Гром не мог понять, откуда вообще мог появиться охиронец, да еще и такой молодой. Но посмертная запись Мюргиса показала правду: ученик из Сильнара действительно был частью Охирона.
Когда-то давно «Единство» истребляло всех охиронцев, до которых только могло добраться. Охирон стал личным врагом организации. «Скорее не врагом, а препятствием», – подумал Гром. В те дни, когда «Единство» охотилось на охиронцев, он не чувствовал в Хаосе страха или опасений. Казалось, будто Охирон чем-то мешает главе «Единства», мешает не какими-то действиями, а самим своим существованием. С истреблением всех охиронцев Хаос, казалось, почувствовал, что теперь ничто не может навредить его плану.
До того, как появился загадочный ученик Сильнара.
Гром хорошо понимал: дело не только в пророчестве Провидицы. Было что-то еще. Что-то, о чем не знал даже он.
– Ищите его. Этот пацан должен быть убит. А Сильнар – стерт с лица земли, – сказал Хаос и жестом велел закрыть ширму. На сегодня разговор был окончен: глава «Единства» устал.
Возле Тапинак-Шэхира людей было много. Но чем дольше Ливий ехал на восток, тем меньше людей встречал. В степи можно было найти накатанные дороги караванщиков. На них Ливий
