символы, но менее простой формы. Правда, контакта у моего Ориджа с ними не было.
И только утром третьего дня «Уголек» сигнализировал о чем-то настолько мощном, что сам этот факт поднял всем настроение.
Мы резко свернули вправо и прошли два отсека, почти полностью заваленных камнями и ледяными глыбами. Взяли еще левее и тут я, наконец, снова что-то почувствовал. Кинулся к ближайшей стене, отбрасывая от нее камни. Грач стал мне помогать, а Роджер с Ингер остались охранять вход.
Снова знакомые символы, снова последовательность.
— Ну давай, чувак, на релаксе, как ты там это делаешь? — сказал Грач, отбрасывая последний камень, который загораживал линию символов.
Я встал перед изображением, как бы отстранился, но начал направлять Ориджа. Уже не искать последовательность и не пытаться вспомнить. Если он чувствует символы, значит, он точно знает, как они должны быть расположены. Мое сознание ему только мешает.
Надо бы у Сюин поинтересоваться — может есть какая-нибудь точка на теле. Воткнешь в нее иголку, и твой ум становится отстраненным и не вовлеченным. Или чтобы ущипнуть себя, но, наоборот — не проснуться, а уйти на условный второй уровень синхронизации.
Оридж откликнулся. Я чуть ли не физически стал ощущать, что пошел какой-то мыслительный или, правильнее сказать, вычислительный процесс. Уши в шлеме начали гореть. Я буквально на мгновение приподнял шлем, а когда вернул его на место, увидел, что знаки двигаются под моей рукой, выстраиваясь в определенном порядке.
В стене послышался уже знакомый щелчок. На этот раз кусок каменной стены поползл вниз и завис где-то на середине.
Псы Ингер забежали внутрь. Роджер нагнулся и пролез за ними. Я пропустил всех вперед и зашел последним. И сразу почувствовал, что стало заметно холоднее.
Мы вышли на квадратную площадку, окруженную почти ровными ледяными стенами. Не знай я, что здесь необитаемая местность, то решил бы, что их создавали вручную. А, может, и создавали. Только не люди.
Потолок частично отсутствовал, через неровную дыру внутрь проникал свет. Освещал осыпавшиеся камни и неровный рыхлый пол.
— Здесь что-то есть, — сказал я, выходя на середину отсека и по щиколотку, проваливаясь в снег.
— Опять абракадабру свою переставишь, чтобы раздолбанный монолит найти? — насмешливо сказала Ингер.
— Нет, энергия под нами, — продолжил я, уже не обращая внимания на этих двоих. — Он будто провалилась, давайте копать.
— Ты издеваешься? Мы тебе что, шахтеры на рудниках? — взъелась на меня Ингер.
— Приступаем. Молча, — коротко приказал Роджер и первый показал пример. — У нас вряд ли много времени.
Он подошел к краю рыхлой зоны, расставил руки в стороны и наклонил голову. С его пальцев сорвалось свечение, а диски на броне начали гудеть и вибрировать. Куча песка с кусочками камней и льда медленно поднялась в воздух. Как марионетка на невидимых нитях сдвинулась в сторону и осыпалась у стены, повинуясь жесту Варлока.
— Помогайте, энергии слишком много жрет, — прохрипел Роджер и отступил к стене, пропуская нас.
Лопаты с собой мы не взяли, так что пришлось копать, чем попало. Я раскалывал мерзлый песок гарпуном и черпал руками, чутка помогая щитом. Ингрид сначала запустила робопсов, которые совсем как живые, начали драть лед задними лапами, раскидывая мусор во все стороны. А потом прогнала их и стала помогать мне, выгребая то, что я наколол. Грач делал примерно то же самое, используя курки, как два плоских совочка. Ленни не участвовал, сторожил вход.
Чем дальше мы пробирались, тем больше ощущали поток энергии, бьющий изнутри. Теперь это уже стало очевидно не только мне.
— Че-то не врублюсь, — Грач остановился, чтобы передохнуть, и посмотрел на дыру в потолке. — Здесь типа с неба упало что-то, как какой-то метеорит? Или внутри рвануло?
Грачу никто не ответил, но мысль интересная. Мы явно раскапываем нечто, что проломило пол. Представить себе замороженное тело, которое, как супермен несется по небу и метеоритом падает в скалы, пробивая крышу и пол, у меня не получилось. Тогда получается, что и я, и Лейн и все остальные не просто пролетели в «окно», и их раскидало на сотни километров. А все мы прошли через какую-то аномалию, которая телепортировала нас к кристаллам.
— Быстрее, — скомандовал Роджер, — надо поднажать.
— Поднажать недостаточно, — донеслось от Ленни. — Надо вжарить так, словно в последний раз. К нам уже идут.
— Много?
— До ху…
Писк системы об опасности перекрыл математически верную оценку Ленни. Я посмотрел на экран — показалось, будто к нам весь сектор подтягивается.
— У нас минут десять до того, как они будут здесь, — проговорила Ингер и отправила доберманов на перехват. — Мои девочки выиграют для нас еще минут пять.
— Быстрее, — повторил Роджер. — Через десять минут нас уже не должно быть здесь.
Последний раз или первый — я в жизни никогда не копал с такой скоростью. Как впрочем и Ингер с Грачом — вероятно, в этот момент мы были наиболее близки к тому, чтобы считаться командой.
И это дало свои результаты.
Вскоре камни и лед посыпались вниз, вывалил несколько крупных кусков и образовав примерно метровую дыру. Я подхватил Грача, чуть не свалившегося вслед за камнями, и заглянул вниз.
Небольшое узкое помещение, даже полость, которая, скорее всего образовалась после какого-нибудь землетрясения. Просто породы сдвинулись. На одной из стенок, под небольшим наклоном, словно в удобном кармашке, лежал совершенно целый монолит.
Он светился темно-синим светом и распускал вокруг себя мощные волны энергии. А рядом с монолитом… лежало вмерзшее в лед тело.
Мужчина лежал на боку, обхватив себя руками и согнув ноги в коленях. Лицо повернуто в сторону монолита. Квадратная челюсть, приплюснутый и кривой после перелома нос. Светлые короткие волосы. Я мысленно перебрал фотографии участников экспедиции — это точно был Юрий Мельников.
Кожа его была бледной, даже с синим оттенком, но при этом абсолютно целой, нетронутой Мерзлотой.
А, значит… значит, он жив!
Ну или, по крайней мере, его можно попробовать «разморозить», как это уже проделали со мной. Монолит работает, запаса энергии судя по символам чуть больше половины. И я чувствовал, что он не расходует ее в этот момент, а, наоборот, будто заряжается.
Символы вспыхивали по одному, как бы бегая снизу вверх. Добегали до верхушки камня, в которой была встроена какая-то деталь из скайрафта, похожая на две слепленных пирамидки, и гасли, откатываясь обратно. Общее мерцание монолита тянулось к человеку и прикрывало его, как одеяло.
— Живой! Этот живой! — воскликнул Роджерс, показывая на монолит. — Алекс, Грач, оставайтесь тут, я спущусь.
— Как мы вынесем человека-то? — я все еще разглядывал тело, пытаясь понять, нет ли каких-то видимых повреждений.
— Пять минут и без боя
