Все дневники Чамберса лежат в железном ящике, который заменяет сейф. Он приварен к полу жилого фургона. Под левой нижней койкой. Мало кто знает, что на самом деле, этот дневник не десятый по счёту, а одиннадцатый. Первый, с истрёпанной кожаной обложкой, никто кроме меня не видел. Внутрь я не заглядывал, но знаю, что среди засаленных до прозрачности страниц, лежит пачка фотографий. Джек их никогда и никому не показывает. Иногда он подолгу перебирает эти пожелтевшие карточки, стараясь не выдать своих эмоций. Получается плохо. Это последнее, что у него осталось от прошлой жизни. Пачка фотографий и ещё настольная лампа, с бордовым матерчатым абажуром.
— А вот почему так, я не знаю, — это голос Джерри Стаута. Он крутит в руках большую раковину, подобранную на берегу моря. Рядом с ним сидит Билл, с кружкой чая и бутербродом. У нашего малыша Тернера отменный аппетит. Уже полчаса они спорят почему в Новом мире все раковины закручены в другую сторону. В Старом мире «левые» раковины встречаются редко. У них возникают какие-то дикие киральные идеи, в которые они и сами не верят. Но тем не менее регулярно устраивают споры по этому поводу.
Елена что-то записывает в журнал и тихо переговаривается с Настей. Рядом с ними сидит Никоненко, расписывая красоты Сибири и Кавказа. Иногда они вспоминают фразы, из старых фильмов и смеются. Даже Карим, который пересмотрел все кассеты из Настиной коллекции, и тот понимающе усмехается.
А на следующее утро я глупо подставился. Как зелёный новобранец или прыщавый юнец, которому вчера выдали форму и он возомнил себя героем. Тьфу! Как последний шлабор! Такими вещами не принято гордиться и рассказывать приятелям за кружкой пива. Потому что дурак.
В тот день мы с Каримом прошли вверх по течению реки около тридцати двух километров. Наметили несколько удобных мест для временной стоянки и нашли место водопоя местного зверья. Глинистый берег был покрыт следами копыт. Чуть дальше обнаружили несколько скелетов. Судя по всему — местные антилопы. Водопой он всех привлекает. И травоядных, и хищников. Так или иначе, но место нам не понравилось. Берег был местами заболочен и амбре стояло такое, что мы поспешили оттуда убраться. Чуть дальше берег стал твёрже. Деревья подступали к самой воде, переплетаясь с тростником, растущим у берега.
Мы остановились у небольшой заводи. Спокойное место, зверья не видно. Даже местный рогатый скот, уже порядком нам надоевший, куда-то подевался. Карим окинул взглядом окрестности и спустился к реке. Внимание привлекли несколько камней, выступающих из воды почти на середине реки. В некоторых местах поверхность шла рябью, что указывало на маленькую глубину. Неужели брод нашли? Надо доставать лодку и проверить. Лезть в эту мутную воду желания не возникало.
Связался с лагерем, повесил микрофон на место и выбрался из джипа. Тьфу, жара проклятая. Вытер лицо куфией и поправив автомат, висящий на плече, сделал несколько шагов. Слева от меня росли густые заросли кустов. Они очень похожи на самшит. Эти двухметровые кусты превращаются в непроходимые заросли. Жильё для местных пернатых и мелких грызунов. По крайней мере, я так думал. До последнего момента.
Я её не смог заметить. Да и не успел бы. Будто тень мелькнула. Бесшумно, как призрак. Даже под широкими лапами ничего не хрустнуло… Сильный удар в плечо сбивает меня с ног. Даже повернуться не успел. Отлетел в сторону, ударившись спиной в дверь джипа. Помню только нож, который как-то очутился в левой руке и тёплую кровь, брызнувшую в лицо. Крик Карима, выстрелы. Я ещё бью эту тварь ножом, не разбирая куда и как. Такое чувство, что она рвёт меня на куски, но ещё дерусь. Вжимаю голову в плечи. Ещё выстрел! Опять крик. Кто-то рычит. Это мой голос. Я рычу на эту тварь, вцепившуюся мне в руку. Ещё один удар и всё… Темнота.
Сознание возвращалось медленно, словно нехотя. Будто знает, что вместе с ним в тело вливается боль.
— Что это? — успел спросить я и сознание опять потухло. Как перегоревшая лампочка.
Мы куда-то ехали. Я видел пятна пота на куртке Шайя, сидевшего на рулём и пыльные разводы на лобовом стекле. По нему громко хлестали ветки. Джип иногда подбрасывало на очередном ухабе и Карим срывался затяжным матом, перемешивая арабский, французский и русский языки.
— Не рви нервы, — он повернул голову и прошипел сквозь зубы. — Лучше ругайся! Не молчи!
— Всё нормально, — процедил я. Сознание иногда подводило и я опять проваливался в темноту. Она затягивала в мутный, искажённый водоворот, исчёрканный редкими проблесками реальности. Будто молнии вспыхивают в мозгу, причиняя сильную боль. Серая взвесь мелькала, как чёрно-белое изображение в испорченном телевизоре.
— Нормально, это когда рядом госпиталь и медсёстры в белых халатах! А сейчас просто разговаривай! Разговаривай и радуйся, что эта тварь промахнулась и не задела артерию. Тут бы и сам господь бог не помог.
— Что это было?
— А я знаю? Я таких здесь не видел! Не переживай, главное, что руки и ноги на месте! Всё остальное лечится.
— Н-н-нормально…
— Сейчас приедем, привяжем тебя к койке и заштопаем! Помнишь, как наш Док говорил? «Хорошо зафиксированный пациент, в наркозе не нуждается!»
— Он это говорил про л-л-ласки и ж-ж-женщин.
— Один хрен! Главное привязать правильно. Только не молчи!
— Всё хорошо… норм…
— Не смей молчать! Нардин, зараза! Только попробуй умереть, сержант! На том свете найду и прибью! Даже думать не смей! Говори!
41
21 год по летоисчислению Нового мира
Безымянное ущелье к северо-востоку от перевала Арч-Корт
— А ты не боишься, Карим? — усмехнулся Умар.
— Нечего мне бояться, — в тон ему ответил Шайя и спокойно огладил бороду. — Я уже достаточно пожил на этом свете.
— Смерти все боятся.
— Тебе лучше знать, — ухмыльнулся Карим. — Но между нами есть разница.
— Оставь, Шайя, — скривился Гаргаев. — И ты, и Нардин, ничем от меня не отличаетесь. Вы как были грязными наёмниками, так и остались. Только я сражаюсь за свой народ и истинную веру.
— За истинную веру? Воистину, Аллах милосерднее, чем я думал. Он терпит таких придурков как ты. И тысячи других уродов, которые превратили хорошую идею в очередной бизнес. Не надо сверкать на меня своими глазами. Мне твои взгляды, тьфу и растереть.
— Ты превратился в грязного гяура. Тебя даже твой народ отверг. Как этого француза. И вы вернулись в эти горы не просто так. Вы пришли за бумагами Чамберса. Они так дорого стоят? Вы даже не побоялись встретиться со своими кровниками. Нардин даже своего щенка притащил.
